Кто не знает Фуада Ахундова, самого преданного бакинской истории человека, самого сведущего в ее тайнах и хитросплетениях и самого яркого повествователя? Он щедро делится своими знаниями посредством газетных и журнальных статей, документальных фильмов, телепередач, наконец, просто живых экскурсий по городу. Чтобы снять очередные «Бакинские тайны», Фуад вновь приехал из Канады. Чтобы поговорить о Баку старом и новом — пришел к нам в редакцию.
Баку — это извечная тайна. Я никогда не ожидал, что мой переезд в Канаду может подхлестнуть многие из моих исследований. Например, две последние мои телепередачи были сделаны благодаря знакомствам, которые я приобрел в Торонто. Как ни странно.
Я долгое время пытался найти наследников автора первой скульптурной композиции в Баку — статуи Сабира. Ее автором был Яков Иосифович Кейлихис — одесский еврей, который на волне нефтяного бума переехал в Баку, преподавал в Механико-строительном техническом училище. Именно он в 1922 году создал первый монумент в Азербайджане, и я не исключаю, что и на всем Востоке — стоячую статую поэта Мирзы Алекпера Сабира. И она простояла до 1958 года, пока еe не заменили сидячей статуей работы Джалала Карягды. Бакинцы тогда шутили, что добрались, мол, и до Сабира — посадили и памятник.
Но стоячий памятник — маленький, железобетонный — не уничтожили. Его перенесли в селение Балаханы и поставили перед школой, где преподавал Сабир. Единственно, что было утрачено — великолепный постамент, выдержанный в ориентальном стиле, украшенный сталактитовым декором в стиле старинных мечетей. В Балаханах Сабира просто поставили на тумбочку, где он и стоит до сих пор в довольно запущенном парке.
Словом, я долгое время искал наследника Кейлихиса. И представьте, лишь в Торонто я встретился с правнуком Якова Иосифовича. И его отец, то есть внук скульптора, хранит весь семейный архив, которым он любезно поделился со мной. Таким образом, у меня получился довольно завершенный сюжет о человеке, о котором я годами тщетно пытался найти что-либо в Баку.
В Торонто же я встретился с потомком первой азербайджанской женщины-скульптора Зивяр Мамедовой, который вывел меня на свою бакинскую родню, в частности, на своего дядю, признанного скульптора Токая Габибовича Мамедова.
Торонто в переводе с одного из индейских наречий означает «место встречи». Для многих бывших бакинцев это тоже место встречи, которое уже изменить нельзя. Город с очень пестрым населением, яркой этнической палитрой, где около 45% населения — эмигранты первой волны. Такие космополитичные мегаполисы зачастую хранят очень интересные тайны, связанные с весьма удаленными от них местами.
Путь бакуведа
Моя дипломная специальность — арабист. Увы, в силу сложившихся обстоятельств арабский язык стал для меня мертворожденным ребенком, поскольку после распада Союза его попросту не было возможности практиковать. Моя вторая специальность — педагог русского языка и литературы. Именно этим я и занимался в средней бакинской школе №189, куда я поначалу пришел, чтобы познакомиться с наследницей одного из семейств, которыми я интересовался. Однако, оказавшись в школе, я задержался на добрый год, поначалу делясь с учениками некоторыми из своих изысков по старому Баку. В лице детей я увидел очень благодарную аудиторию. Сначала я рассказывал об истории Баку в классах, многие учителя уступали мне свои часы. Потом мы стали проводить экскурсии. Я рассказывал восьмиклассникам об истории улиц, расположенных неподалеку от школы — о Персидской, впоследствии Полухина, сейчас — Муртуза Мухтарова, Врангелевской, впоследствии Алигейдара Караева, сейчас Ахмеда Джавада, и так далее. Я пытался показывать детям здания в исторической перспективе. Иногда с ребятами мы пытались найти место по старой фотографии, были викторины, конкурсы, мы пытались проследить эволюцию города. Видя благодарность на лицах детей, я вдохновлялся еще больше, и постепенно туры по городу стали если не профессией, то довольно серьезным увлечением.
Баку советский
В начале моих любительских изысков я испытывал агрессивную неприязнь к советскому периоду истории, которым нас пичкали еще в школе, а равно и неприязнь ко всему советскому. В моих первоначальных исследованиях 1920 год был пределом, водораздельной датой, после которой истории словно не существовало. Но с годами я раскрыл глаза на город, в котором жил, шире. И начал понимать, что история после 1920 года не закончилась. Да, она приобрела новое направление и новый окрас, да, все знаменитые семьи старого Баку оказались у разбитого корыта — в лучшем случае в эмиграции, в худшем — в тюрьме или погибли. Но после них пришли иные действующие лица. Архитектура, может быть, не была столь изысканной, как в дореволюционный период, но и в советский период создавалось многое.
В частности, на заре советской власти был построен Сабунчинский вокзал — очень интересное здание в национально-романтическом духе. Незадолго до Отечественной войны отель «Метрополь» был перестроен в музей Низами. А так называемый сталинский ампир, который в Баку благодаря таким архитекторам, как Микаэль Усейнов, Садых Дадашев, приобрел довольно специфическую направленность, примером которой является Дом работников науки, знаменитые усейновские дома, начиная от 23-й школы, где я учился, и заканчивая домом «Портовик» на улице Гасана Сеидбейли. Может быть, это не самые узловые винтажные точки, но это все же часть той архитектурной органики, которая составляет основу Баку.
А какие грандиозные инфраструктурные проекты осуществлялись в советское время! Первый советский трамвай в 1924 году! Первая во всем Советском Союзе электричка в 1926 году! Прокладка канализации в том же году! Грандиозный подъём, грандиозный энтузиазм! Да, может быть, он себя в чем-то не оправдал, но этот всплеск энергии нашел свое отражение и в архитектуре, наложил отпечаток на облик города. По улице Узеира Гаджибекова ближе к Гагаринскому мосту было очень интересное здание трикотажной фабрики, где раньше размещалась ярмарка — проект Николая Васильевича Баева, который, кстати, проектировал Баку-Сабунчинский вокзал. Баев не был этническим азербайджанцем, но он тонко чувствовал особенности и колорит азербайджанской архитектуры. Эта ярмарка (позже фабрика) была выстроена блистательно! Я очень сожалею, что ее снесли. Можно было сохранить хотя бы фасадную часть.
Я очень рад, что восстанавливается Сабунчинский вокзал. В одной из наших передач, посвященных наземному транспорту, мы показали его просто вопиющее состояние. Не прошло и года, как стали реставрировать, но опять-таки недостаточно трепетно. Там были очень интересные каминные печи, которые повторяли угловую башню вокзала, напоминающую минарет, но с львиными мордами — этакий псевдо-ориенталь. К сожалению, при реставрации эти камины бесследно исчезли. Я думаю, что ещё не поздно восстановить их, хотя бы в чисто декоративном виде. Передача «Бакинские тайны» располагает съёмками интерьеров до реставрации и будет рада их предоставить, если это, конечно, кому-либо нужно.
Тот же Баев построил в Баку целую серию трамвайных подстанций. В одной из них сейчас располагается театр UNS — замечательный театр, старинное здание которого приобрело вторую жизнь, за что я очень признателен основателю театра Наргиз ханум Пашаевой. Она подала хороший пример.
Реставрация и реконструкция
Культуры реставрации, к сожалению, еще нет. Не знаю вообще, насколько приемлемо чистить лагундами здания, создавая тучи мельчайшей каменной пыли в и без того экологически неблагополучном городе. Очистка домов таким способом мне напоминает человека, который вместо того, чтобы пойти в баню и смыть с себя грязь, сдирает с себя верхний слой кожи. И сколько раз так можно ее сдирать? Раз, два, три — и здание придет в аварийное состояние. Я не думаю, что в этом цель людей, осуществляющих реставрацию. Цель скорей всего благородная, но ее реализация требует более трепетного подхода. По-моему, лучше правильно отреставрировать одно здание, чем реставрировать лишь снаружи десятки домов, создавая тучи пыли. Сам почин заслуживает похвалы, но, видимо, нужно время и серьезные усилия, чтобы все это направить в цивилизованное русло.
Сносить бульдозером целые кварталы — это снова отдает чем-то совковским, ранне-большевистским. Да, конечно, многие из этих малоэтажных кварталов не представляют никакой ценности и проект создания зимнего сада от Аздрамы до Дворца Гейдара Алиева разрабатывался ещё в советские времена. Но тут опять надо подходить избирательно, ведь в тех кварталах между улицами Физули и Шамси Бадалбейли (раньше они назывались Басина/Балаханская и Димитрова/Бондарная) есть особняк Агабека Меликова (Ш.Бадалбейли, 21) с башенкой. Это потрясающее здание, на фасаде которого, под подоконниками третьего этажа, высечены пчелы. Это изумительная, филиграннейшая работа по камню! Однако помимо чисто архитектурной ценности, этот дом представляет ценность историческую. В этом доме родился и вырос один из самых маститых ныне российских скульпторов Александр Бурганов — автор памятников Пушкину и Натали, Лермонтову, Гагарину, Бунину…
Другое здание, которое хорошо было бы сохранить на той же улице — здание, чем-то напоминающее башенку романского стиля, напротив Аздрамы. Там, если не ошибаюсь, сейчас располагается общество спасения на водах, а раньше это был водочно-ликеровый завод Н.А. Терентьева.
Баку не имеет права терять такие дома, как меликовский и терентьевский. Никакой цивилизованный город не может позволить себе такое. В Торонто я видел довольно необычную картину: когда старинный особняк разобрали и собрали заново под огромным стеклянным павильоном современного торгового центра. Конечно, не самый лучший вариант, но хотя бы город не потерял старинное здание. Реставрационные, восстановительные проекты не должны приобретать характер бума. Можно наломать много дров. Любая реставрация должна начинаться с детального анализа исторических фотографий. Если бы реставраторы дома Гаджинского потрудились изучить архивы, возможно, с него не исчез бы такой интересный треугольный балкончик, подпираемый полуколонной. В советское время он начал сыпаться и ломаться, а в ходе последней реставрации его просто стерли с фасада.
Прекрасно, что сейчас обновляются здания, которые государство десятилетиями обходило стороной. Например, дома на проспекте Гейдара Алиева, дом «На семи ветрах» — телетеатр, дом около театра Тагиева. Когда все эти здания одеваются в традиционный бакинский камень, у города появляется своё лицо, свой шарм. Мне очень понравилось, как отремонтировали сквер Низами, садик Сабира… Кстати, в свое время садик Сабира был разбит на месте редакции газеты «Каспий», которую сожгли дашнаки. А затем этот сквер решили расширить, и у меня не повернется язык сказать, что это сделали напрасно.
Может, происходящее в городе сейчас — хирургическая операция с недостаточной дозой наркоза. Время покажет.
Старый Интурист
Конечно, утрата гостиницы «Старый Интурист» — памятника архитектуры и интереснейшего здания в стиле конструктивизма — была колоссальной потерей. Это же была единственная в Баку работа Алексея Петровича Щусева, одного из выдающихся зодчих ХХ столетия! Любой цивилизованный город должен гордиться тем, что у него есть произведения такого архитектора.
Недавно, общаясь с Хафизом Пашаевым, главой Дипломатической академии, я узнал о колоссальной исторической роли этого здания и в период недавнего обретения Азербайджаном независимости. Ведь именно в Старом Интуристе поначалу располагались посольства крупнейших держав. То есть по сути в этом здании прошло вторичное признание независимого Азербайджана. И терять его было недопустимо. Говорили, что там были серьёзные проблемы — грунтовые воды размывали фундамент, что здание находилось в аварийном состоянии. Могу в это поверить, но надо было восстанавливать «Старый Интурист» таким, каким он был.
Памятники
В советское время все решалось на конкурсной основе. Для создания памятника Низами был организован грандиозный всесоюзный конкурс, в котором участвовали талантливые скульпторы со всей страны. И каждый вносил в образ Низами что-то свое. У грузинского автора Котэ Мерабишвили памятник отдавал немножко Шота Руставели, у Ары Саркисяна Низами имел внушительно выступающий «румпель», среднеазиатский Низами сидел, скрестив ноги. Я рад, что был принят проект Фуада Абдурахманова, ведь, помимо того, что это очень талантливая работа, она несет в себе национальное начало. И Низами Абдурахманова — настоящий азербайджанский Низами.
Вместе со скульпторами — Ф. Абдурахмановым, О. Эльдаровым, Дж. Карягды работали талантливые архитекторы, грамотные ландшафтники, которые вписывали скульптуру в окружающую действительность, тщательно оформляли общую композицию.
А сейчас… Вот отремонтировали садик Зорге. Слава богу, не снесли сам памятник. Но вы посмотрите, как выредили парк! Там же были густые многолетние деревья. Куда они делись? Памятник — безупречная работа Владимира Цигаля, эти всевидящие глаза, эта вогнутость, напоминающая радар. Но помимо скульптуры была же и работа замечательного архитектора Расима Гасановича Алиева! Установи он памятник у края дороги — тот бы просто потерялся. А он удалил памятник вглубь и террасировал территорию. Сейчас там все хоть и выложено плиткой, но террасы сглажены в один марш, и эффект потерялся.
А еще там были две сакуры, присланные Исии Ханако — последней возлюбленной Зорге, которая, собственно, его и похоронила, а из золотых зубных протезов Зорге отлила себе обручальное кольцо, таким образом посмертно повенчавшись с легендарным разведчиком. Исии Ханако не смогла приехать на открытие памятника, но прислала эти сакуры, которые, по замыслу архитектора, отчасти прикрывали памятник, подчеркивая таинственность натуры Рихарда Зорге. Теперь шарм полускрытого памятника утрачен. К реставрации парков все-таки надо подходить не менее тщательно, трепетно, чем к реставрации зданий. Иногда неправильно поставленная скамейка, неправильно развернутая лампа и тем более срубленное дерево, что для Баку вообще звучит кощунственно, могут свести на нет все усилия проектировщиков и все гигантские затраты.
На улицах Баку
Для меня одним из симптомов оздоровления бакинского центра будет «деалькапонизация» города. Материал (да еще с таким криминальным именем) совершенно чужд нашей городской среде. Я не ретроград, но полагаю, что современная архитектура не должна так бесцеремонно вторгаться в исторически сложившийся центр города. Ей должно быть отведено свое отдельное место. В Париже, например, существует район Дефанс, где собрана вся ультрасовременная архитектура. В Баку можно было вполне реализовать подобие такого проекта — к примеру, на проспекте Гейдара Алиева — между Багировским мостом и станцией метро «Азизбеков», или в микрорайонах — тяжком наследии советского прошлого. Но в центре города надо трепетно относиться не только к отдельным историческим зданиям, но — главное — к среде. Если какое-либо старинное сооружение находится в аварийном состоянии, то нужно спасать хотя бы фасад. Для меня до сих пор остается неясной судьба «дома с атлантами» на улице Мамедалиева. А рядом с ним великолепное здание 1896 года, где раньше находилось первое грузинское посольство, — оно сейчас просто осыпается и его нужно спасать.
Пару лет назад началось замощение улиц новой брусчаткой. Идея прекрасная! Но исторически в Баку улицы были выложены покатыми речными камушками из реки Самур. И эта кладка во многих случаях сохранилась, погребенная под несколькими слоями асфальта. Почему бы на какой-нибудь второстепенной улице не попробовать восстановить ту историческую брусчатку? А камни, накладываемые сегодня поверх старых улиц, чужды нашему городу. Это какое-то европейское заимствование. Нужно не играть «под реставрацию», а подойти к этому серьезно.
Трамвай
Трамвай в Баку восстановить просто необходимо! Учитывая экологическую деградацию, которой подвергся город за последние десятилетия, было просто преступно его убирать. Конечно, объективности ради нужно сказать, что в том виде, в котором существовал бакинский трамвай в последние годы, он себя не оправдывал. Нужно было или вкладывать в его реконструкцию огромные деньги, или… У нас пошли по пути наименьшего сопротивления. Все разобрали. И на смену трамваю пришли тараканьи колонии маршруток, от которых сейчас тоже избавляются.
Когда в 1980 году бакинский трамвай отмечал свое 65-летие, было подсчитано, что за годы своего существования он перевез 5 миллиардов пассажиров — практически все население планеты. Это было очень доходное предприятие. В период апогея своего развития — в 1968 году — протяженность путей бакинского трамвая составляла 102 километра! А пущен был бакинский трамвай 8 февраля 1924 года — это был первый советский трамвай и построили его всего за одиннадцать месяцев! Он просуществовал 80 лет.
А бакинский троллейбус был пущен в декабре 1941 года — в военное время, когда судьба Баку была еще не определена. И вот в такое время были найдены средства, люди (при массовой-то мобилизации!). Это было сродни подвигу. Троллейбус прекрасно работал в годы войны. Почему его надо было убирать? К тому же троллейбусы более маневренны, могут вписаться в общий трафик.
Еще одной прискорбной новостью стал совсем недавний демонтаж линий электропоездов. Таким образом, за исключением метро, в Баку не осталось ни одного экологически чистого вида транспорта!
Для меня есть несколько факторов, отличающих город от деревни. Один из этих факторов — трамвай. Другой — канализация.
Город может населяться многими миллионами людей, но представлять собой большую деревню. И может быть сравнительно маленьким, но являться полноправным городским поселением. В 1872 году в Баку проживало 14,5 тысяч человек. В некоторых окружающих деревнях было больше, но при этом они оставались деревнями, а Баку был городом. Трамвай обязательно должен быть восстановлен, хотя бы в центре города. Это может быть суперсовременный трамвай, выдержанный в ретро-стиле. Можно воспользоваться опытом Страсбурга, Вены, где трамваи прекрасно вписаны в городскую инфраструктуру.
Бульвар
История бульвара содержит массу интересных страниц. В 1915 году на Бакинской Набережной была открыта Школа морской авиации. Каспий не замерзал, и это было удобно для круглогодичной подготовки летчиков-гидропланеристов, готовящихся к отправке на фронт. Когда к власти в Баку пришла печально известная Бакинская Коммуна, Школа морской авиации была единственной организацией, отказавшейся поддержать большевиков во время мартовской резни 1918 года. Это были остатки истинно русской армии, остатки дворянства, которые не позволили втянуть себя в интриги Шаумяна и иже с ним.
Парашютная вышка была сооружена во времена ОСОАВИАХИМа инженером завода Шмидта Бержецем. Это была эпоха, когда многие азербайджанские девушки, сбросив чадру, садились за штурвал. Именно из них впоследствии выходили такие яркие личности, как Сона Гулиева, Лейла Мамедбекова, знаменитая летчица Зулейха Сеидмамедова из эскадрильи Марины Расковой…
Ресторан «Жемчужина» — тоже по-своему уникальное сооружение. Это первое в Советском Союзе строение, созданное с использованием вантовых технологий, позволяющих делать железобетонные конструкции причудливых форм. Так же был создан и детский кинотеатр с оригинальной седловидной крышей.
Как было бы хорошо, если б каждое историческое сооружение снабжалось пояснительной табличкой. В этом плане достойным примером может послужить Торонто, где возле любого мало-мальски любопытного места можно обнаружить историческую справку с фотографиями и пояснениями. Истории, может быть, как таковой нет, но ее пытаются создать.
Vox populi
Жаль, что в обновлении города не участвует общественность. Ей все преподносят на тарелочке с голубой каемочкой, не спрашивая, нравится ли это публике. Каким бы тоталитарным ни был Советский Союз, но в советское время проводились конкурсы, обсуждения, диспуты. Проекты, связанные с жизнью города, должны обсуждаться жителями этого города, ведь в конечном итоге это делается для них.
2009 год