Минувшей осенью, в рамках подготовки рубрики «Зеленый диван» нашего журнала «Boutique Baku», мне довелось побеседовать с замечательным Азером Гарибом — путешественником и журналистом, аксакалом и мудрецом.
Традиционно, как это принято в беседах на «Зеленом диване», говорили о разном: о дальних странах, и ближних обычаях, об азиатском радушии и европейской толерантности, о кулинарии и разочарованиях… Ближе к финалу разговор зашел о том, как в жизни мешает внутренняя цензура, как мешает изобилие личных связей и зависимость от них. Страна небольшая, все друг друга знают. Вот, казалось бы, ничем ты человеку не обязан, узы с ним самые что ни на есть условные. Но попробуй опубликовать хоть строчку критики в его адрес — обидится, позвонит, попросит, а то и потребует…
«Вот такое положение вещей нас тормозит, — сказал Азер Гариб, на ходу рождая афоризм: — Часто плохие работники оказываются хорошими знакомыми. И они всегда могут позвонить».
И ведь как трудно отказать порой, да? Как трудно настоять на своем! Как трудно сказать в лицо правду!.. Хорошие ведь люди вокруг. Исключительно хорошие. Или родственники хороших. Или ваши друзья думают, что те люди хорошие, а вы не хотите их разочаровывать. Или были хорошими, сейчас у них временное затмение, но они непременно снова станут хорошими с минуты на минуту.
Только не надо им говорить про это затмение, чтоб не отвлечь от работы над собой…
Я думал об этом всю зиму.
В конце концов «Живым в глаза или хорошо или ничего» — не вполне верная, хотя и укоренившаяся у нас формулировка старой поговорки.
А что подумают… А что скажут… А что если…
А что если не обращать внимание на то, что подумают и что скажут?
А вдруг подумают верно, и скажут: «Вот оно что! Что ж ты раньше молчал?» И все исправится хотя бы немного.
Поэтому говорю прямо и откровенно. Да узрят слушающие, да услышат читающие!
Эсмира, кто тебе сказал, что ты писательница? Да, ты пишешь много, но длинно, безграмотно и ужа-а-асно скучно. Это у тебя душевая называлась душной комнатой?
Эльдар-муаллим, хоть вы и заслуженный журналист, но возглавляемая вами телекомпания давно утратила свою популярность. Нельзя отправлять группы только на проплачиваемые съемки, надо иногда думать и о телезрителях.
Профессор Зульфугар Теймуров, вы не любите детей, вас дети боятся. Зачем вы пошли в педиатрию? На те 50 манатов купите себе какой-нибудь медицинский учебник. Ибо мы как кашляли, так и продолжаем кашлять. Уже не знаем к какому профессору обращаться.
Мансур, ты мне посоветовал своего мастера по сантехнике. Сказал, что это лучший специалист в городе. Твой специалист, Мансур, не только взял в полтора раза больше, чем предыдущий умелец — после его экспериментов с моими трубами у нижних соседей смылись со стен моющиеся обои, а палас уплыл во двор. В следующий раз, Мансур, я куплю квартиру над тобой.
Мамед, спасибо за картину. Но я ее пока держу лицом к стене, потому что маленький сын пугается. Да и я, признаться, после того, как ее увидел, некоторое время пил настойку боярышника. Ну, правда, Мамед, что за хрень ты рисуешь?
Света, умоляю, не пытайся со мной заигрывать. У тебя нет шансов. Я люблю Вупи Голдберг. Во-первых, она симпатичнее…
Сарван, за последние годы у тебя скопились пять моих книг, четыре диска, дрель и 250 манатов. Все наши общие друзья знают, что любое возвращение для тебя болезненно. Но поверь, попробовать стоит. Отдавай хотя бы частями. Но только не дрель. Ее — целиком, я настаиваю.
Исмет, будем считать, что тот рассказ я вашему журналу подарил. Не надо от меня перебегать улицу. Я не такой уж роскошный прозаик, чтоб вы из-за меня угодили под автобус.
Мазаир Мамедович, все в университете знали, по какому принципу вы подбираете лаборанток и от чего лаборатории вечерами сотрясаются. Вы по-прежнему читаете студентам нотации о морали и менталитете? Не надо, не работает.
Дадаш-муаллим, город под вашим руководством расцвел и приукрасился. Если, конечно, не заходить во дворы, не проникать в переулки, не попадать в микрорайоны, не осматривать подъезды и не пытаться найти в городе детские и спортивные площадки. Вы бы все-таки зашли, проникли, попали, осмотрели и попытались, а?
Это для начала.
Я еще подумаю и дополню. А пока пусть подумают перечисленные.
…Когда текст готовился к публикации, мне позвонили и попросили его не ставить.
Я сказал твердое «Нет!»
Мне снова позвонили и уже потребовали. Текст не ставить!
Я послал их за дальние горы. Тогда меня попросили хотя бы поменять имена.
…Ну ладно.
В конце концов не чужие ж люди позвонили…
Апрель 2012 года.