2018-й – юбилейный год азербайджанского кинематографа – стал вехой и для известного кинорежиссера, сценариста, продюсера Октая Мир-Гасыма. Но связана веха, как ни удивительно, не с кино, а с тем, что недавно у Октая Мир-Асадуллаевича вышла первая книга. О книгах, о людях, о фильмах, о ситуации в национальном кинематографе и о многом другом мы поговорили на нашем «Зеленом диване».
Сапунов: Прежде всего хочу поздравить вас с выходом вашей первой книги – «Когда все еще были живы». Замечательное событие и удивительно, что вы, человек, который работает с текстами дав но и плодотворно, только сейчас выпустили книгу. Но тем она ценнее.
Мир-Гасым: Спасибо большое!
Сапунов: Уже на первых страницах я встретил интересного персонажа – хирурга по имени Мануэль Хорхе Бурбано, который, навсегда прощаясь со своим городом, произнес перед собравшимися журналистами знаковую, на мой взгляд, речь. «Я уезжаю молча! Это вы можете смело сообщить в своих газетах. Я не высказываюсь по поводу ваших беспринципности, анrажированнности, и бессовестной лживости». И так далее много о том, что он мог бы предъявить стране и обществу, но предпочел промолчать. Отсюда первый вопрос: как часто вы сами предпочитаете молчание высказыванию?
Мир-Гасым: Я кинорежиссер по профессии, как вам известно. А жизнь режиссера вообще такая мука, такая пытка. И технологически, и эмоционально, им орально очень изнурительный труд. Кажется, американские исследователи пришли к выводу, что самая вредная и пагубная для психики человека профессия – летчики-испытатели, а на втором месте – кинорежиссеры. Так что, конечно, приходится сдерживаться.
Сапунов: Это связано с самоцензурой или с чем-то еще?
Мир-Гасым: У нас в обществе бытует патриархальная этика, согласно которой критиковать не вполне принято. Но тем не менее у меня есть большие тревоги по поводу образовательного процесса в Азербайджане, есть неприятные наблюдения недостаточно бережного отношения к нашей культуре, нашей истории, также я замечаю немалую апатию среди нашей молодежи. И я часто об этом говорю, открыто выступаю на разных собраниях, вплоть до заседаний ученого совета в университете, где работаю, в своих письменных обращениях среди кинематографического сообщества. Например, я уже высказывался в прессе, что негоже было уничтожать сад Насими, в результате чего сегодня великий Имадеддин Насими стоит на фоне витрин с женским бельем… Но тем не менее я не нытик и не пессимист.
Сапунов: Кто же вы?
Мир-Гасым: Я, может быть, печальный оптимист. Потому что и в прошлом веру в будущее пропагандировал и не какие-то веселые клоуны, а люди, которые заботились о судьбе народа, о судьбе, кстати говоря, молодежи. И я сам многие годы работаю с молодежью искренне и результативно. Педагогика и просветительство в жизни моего рода всегда занимали не последнее место. А еще, думаю, мне свойственны черты донора. Это не похвала в собственный адрес, это просто такой человеческий тип: есть люди, которые чувствуют себя хорошо, когда могут передать что-то другим, окружающему миру. Я мечтаю о том, что бы численность интеллигентных, просвещенных людей в Азербайджане интенсивно возрастала.
Сапунов: Что вас тревожит?
Мир-Гасым: Слабо развита благотворительность в Азербайджане. А нужда в ней громадная. И это должно быть на уровне государственной стратегии. Мне, скажем, приходится сдерживаться, когда я вижу почти подленькое поведение отдельных людей (видите, даже сейчас я смягчил высказывание словом «почти»), когда сталкиваюсь с отсутствием культуры общения у молодежи… Но своих студентов я уже научил пропускать вперед девушек при входе в аудиторию. Вот уже достижение (грустно улыбается).
Сапунов: Ваша книга называется «Когда все еще были живы», и я, признаться, ожидал, что хотя бы часть ее будет посвящена воспоминаниям. Но мемуаров вы пока не написали. А ведь вам есть, о ком и о чем вспомнить. В вашем роду множество людей, которые составили золотой фонд азербайджанской культуры, науки…
Мир-Гасым: Мне часто говорят: «У тебя такой отец! (МирАсадулла Миркасимов – первый ученый-хирург-азер6айджанец, первый президент Академии наук Азербайджана, – Прим. ред.)
Он прожил такую интересную, драматичную жизнь! Врачом на судне в Охотском море он зарабатывал на учебу в одесском университете, он был участником двух мировых войн, знал шесть языков, был образцом во многих смыслах… Почему ты не сделаешь фильм об отце?» Но я в моих работах опираюсь на придуманное, на метафору, на символ. Даже занимаясь кинодокументалистикой, я приемами документального кино создавал воображаемый мир. Я сперва писал сценарии к каждому фильму, который после снимал абсолютно корректно с точки зрения документалиста: с крытая камера, прямая речь, отсутствие дикторского текста и метафорическое столкновение разных картинок, из которых потом возникает образ. Отцу я посвятил фильм «Колдун». И не случайно. Главный герой картины – скромный деревенский знахарь, который в сем и силами забо тится о здоровье односельчан, очень гордый, свободолюбивый человек-философ. И в относительном смысле – это портрет моего отца. Таким образом я передал чувства к своему отцу.
Сапунов: О себе вы тоже снимали?
Мир-Гасым: История фильма «Умереть отмщенным» – моя история. Я мечтал отомстить человеку, который поступил со мной безобразно. Он был сильным, был человеком, от которого зависела моя жизнь и моя работа. И когда я узнал, что он рухнул со своей позиции, я неожиданно почувствовал угрызения совести и помчался к нему, чтобы сказать, что я его прощаю. Потом мы случайно встретились, и он положил мне голову на плечо и заплакал. И я тоже не мог сдержать слез. Эту сцену я использовал в фильме.
Сапунов: И все же давайте вспомним реальных людей… Ваш двоюродный брат – сам Кара Караев! Хотя вы значительно младше его.
Мир-Гасым: Да, с его сыном Фараджем – моим племянником, я сидел в школе за одной партой.
Сапунов: Каким вы запомнили Кара Караева?
Мир-Гасым: Он обладал гигантским количеством знаний! С ним можно было говорить на любую тему ! Причем если ему было интересно, он так увлекался, что не мог остановиться! Рассказывал о своих оригинальных наблюдениях и маленьких открытиях в какой-либо области! А еще Кара Караев был феноменально скромен… Помню, в 1970-х годах, когда после хрущевской оттепели джаз снова стали «прижимать», он – глава Союза композиторов Азербайджана – организовал в зале Союза концерт Рафика Бабаева и Вагифа Мустафазаде! И в своем вступительном слове сказал примерно следующее: «Я не считаю себя компетентным в этом виде музыки, но что-то почитал про нее, и вот что я вам могу сообщить…» После чего прочитал краткую, но блистательную лекцию о джазе!
Сапунов: А еще вашим родственником был легендарный Мир-Мовсум-ага, которого многие почитают за святого! Кем вы ему приходились?
Мир-Гасым: Сестра моего дедушки была его мамой. То есть я двоюродный племянник Мир-Мовсум-Ага.
Сапунов: Вы его помните?
Мир-Гасым: Немного. Я был совсем маленьким. Наши дачи в Шувеля нах находились рядом, и мы иногда ходили к нему в гости. Помню, как он мне клал руку на голову. А родной брат Мир-Мовсум-Аги – Мир-Кязым-Ага – совсем не был похож на него. Аристократ с эффектными усами! Он но сил галифе с крагами, французский картуз и при помощи стека правил своей двуколкой. Они с моим папой часами, бывало, беседовали на нашей даче, распивая чай с молоком под виноградным навесом.
Сапунов: А какие у вас были замечательные соседи! Вы были Знакомы с Магомаевым?
Мир-Гасым: С Муслимом? Да мы выросли вместе! Вместе ходили в музыкальную школу при консерватории, которую позже назвали именем нашего Другого соседа – Бюльбюля. Мы как-то раз – приятные воспоминания! – организовали дворовый оркестр. Я принес аккордеон, привезенный моим братом с фронта, затем другие ребята притащили какие-то барабаны, тарелки, пришел не очень ловкий кларнетист. И мы под руководством Мусл има принялись играть разную музыку. Окна открывали, музыка лилась во двор. Кто-то из соседей ворчал, но другие заступались: «Наш дом – обитель музыкантов, композиторов, поэтов, сам бог велел ребятам заниматься творчеством». Это было невероятно увлекательно, так что я забыл на время и велосипед, и футбол… А много лет спустя наш сосед, народный писатель Мирза Ибрагимов, по следам моей первой публикации (того самого рассказа «Когда все еще были живы») выпустил в газете «Литература и искусство» эссе, которое посвятил Гусейну Джавиду и «молодому писателю Октаю Мир-Касимову». Вот какое было внимание к молодежи! И какая забота о судьбе литературы, о просвещении!
Сапунов: Это была удивительная интеллигенция ушедшей эпохи… Кто такой интеллигент, по-вашему?
Мир-Гасым: Интеллигентный человек – это, прежде всего, человск, озабоченный судьбой общества, в котором он живет. Настоящим интеллигентом может стать только человек с потребностью СЛУЖЕНИЯ!
Сапунов: В этом году вам исполнилось 75 лет, и к этой дате было приурочено награждение вас премией «Национальное кино». Я от души поздравляю вас с наградой! И прошу сказать, что же происходит сейчас с отечественным кинематографом?
Мир-Гасым: На одном кинофестивале я был участником круглого стола, где выступил выдающийся франко-итальянский сценарист Жан-Пьер Картье. Он сказал, что, по его наблюдениям, страна, которая теряет свой кинематограф, одновременно теряет индустриальную, социальную и культуртную мощь. И привел в пример итальянский кинематограф, который когда-то был флагманом мирового кино, но после сдал свои позиции. Равно как и экономика Италии оказалась в очень невыгодном положении. Когда Картье об этом рассуждал, я вспомнил Гейдара Алиева: став руководителем Азербайджана, он сразу же проявил повышенный интерес к кинопроизводству в республике. На приобретение новой техники стали отпускаться валютные средства, пошли госзаказы, в которые, ломимо средств из центрального – московского – бюджета, вливались и большие республиканские средства. В результате снимались эпические блокбастеры: «Насими», «Низами», «Бабек»… Это все детища нашего незабвенного руководителя. Очень большое внимание Гейдар Алиев оказывал кинематографу, и став президентом независимого Азербайджана, потому что он знал, что кинематограф – важнейшее, стратегическое напр авление в культуре! А то, что происходит сейчас (надеюсь, это, безусловно, временное, незакономерное явление), очень огорчает. Как минимум, мы попусту теряем время.
Сапунов: Что же происходит?
Мир-Гасым: Кошмарное заполнение кинотеатров запредельным ужасом с точки зрения морали, вкуса, профессионализма. Происходит нечто позорное, и все это наблюдает наша молодежь в кинотеатрах.
Сапунов: Вы ходите в кино?
Мир-Гасым: Я, конечно, не хожу на такие фильмы, как зритель.
Сапунов: А как секретарь правления Союза кинематографистов Азербайджана?
Мир-Гасым: Союз лишен многих возможностей: финансовая база очень условная, нет фестиваля. Активно участвовать в решении главных вопросов мы, к сожалению, не можем… А кинотеатры в подборе репертуара исходят из того, на какие фильмы пойдет народ. Но народ же надо воспитывать, потому что он может задохнуться в невежестве, в безвкусице, в аморальности! Кинопроизводство разваливается, уходят профессионалы, деградирует актерская школа. Актеры вынуждены сниматься в отвратительных непрофессиональных сериалах-скороспелках и тех «фильмах», о которых до этого шла речь.
Сапунов: Как же заманить зрителя на качественное кино?
Мир-Гасым: Существуют методики привлечения, практикуемые во всем мире: да, пусть в «эпоху большевизма», но было бюро пропаганды киноискусства, которое выпускало журналы, брошюры, проводило лекции, конкурсы, встречи с режиссерами и актерами. Это же можно восстановить, но на новых, наших тепере шних идеологических основах!
Сапунов: К кому вопрос? К Минкульту? К Союзу кинематографистов?
Мир-Гасым: Ко всем, ко всему обществу! Еще лет пять назад на средства из госбюджета делались фильмы достаточно солидные, глубокие, которые попадали на фестивали, получали призы или не получали призы, но заявляли о наличии серьезного азербайджанского кинематографа. Современные скороспелки создаются на небольшие деньги и, благодаря «пикантностям» и даже буквальным непристойностям, происходящим на экране, окупают себя в прокате. Поэтому нашлись персоны, которые сформулировали «идею»: «Раз ваши фильмы, которые вы считаете профессиональными, духовными, достойными фестивальных призов, не приносят прибыль, то они и не нужны. Потому что показатель успеха – рынок!» Но ведь в мире также очень востребованы товары, которые и называть неприлично. Что ж теперь открыть двери этим непристойным продажам? Государство вкладывает средства в экологию, в образование, в социальные проекты, в охрану памятников… Наш 120-летний кинематограф тоже памятник, который нуждается в охране! Кроме того, настоящий, качественный кинематограф тоже будет приносить прибыль. Фестивальный кинематограф развивает технологии, школу, которые в последствии питают коммерческий кинематограф. Без фестивального кинематографа нет кинематографа коммерческого! А то, что сейчас происходит в кинотеатрах, – просто диверсия на пути духовного воспитания нашего населения.
Сапунов: Вы продолжаете преподавать в Институте искусств, несмотря на то, что ваши выпускники будут вынуждены пойти либо в некачественный коммерческий кинематограф, либо остаться без работы. Не напрасны ли ваши усилия?
Мир-Гасым: Если почву перестать возделывать, земля может утратить способность плодоносить. Если запустить любой процесс, потом его восстановить будет очень трудно. Поэтому я продолжаю заниматься с моими студентами, пытаясь помочь им стать профессионалами, и защитить их тем самым от пагубного влияния дилетантов и неучей, расплодившихся в результате застоя в профессиональном азербайджанском кино… Однажды я принимал экзамен по предмету «Озвучание фильма». И увидел в аудитории абсолютно незнакомого студента. Выяснилось, что на занятия он не ходил, потому что был занят по работе – ставил на телевидении сериалы… Этот парень не смог ответить на самые элементарные вопросы! Как они там работают, не зная основ, я просто не понимаю!
Сапунов: У вас готовы несколько сценариев. Какой первый на очереди?
Мир-Гасым: «Синдром самурая» – это драма, связанная с карабахской тематикой… Сценарий был принят к производству еще четыре года назад, но… А пока я написал по сценарию повесть, она, Бог даст, скоро выйдет в «Литературном Азербайджане».
Сапунов: Общаясь в разное время с разными представителями нашей киноиндустрии, я пришел к выводу, что у нас многие в киномире друг друга, мягко говоря, недолюбливают. Нет единства!
Мир-Гасым: И быть не может, потому что люди разные. Встречаются и желчные, недоброжелательные, завистливые… Есть даже преподаватели, которые без всякой причины орут на своих студентов, вредят им. А я, даже понимая, что студент несостоятелен как кинематографист, нежно умоляю, чтобы он перешел в другую профессию, потому что испытываю при этом, как правило, сочувствие.
Сапунов: Вы имеете в виду бездарных?
Мир-Гасым: Не только. Порой просто ленивых, бесхребетных, неамбициозных, равнодушных. Обладая такими качествами, невозможно стать режиссером! Режиссер – это боец, который, даже терпя неудачи, не отступает от цели, идет до конца!
Сапунов: А какое качество, свойственное вообще людям, не только студентам, вас сегодня раздражает больше всего?
Мир-Гасым: Лживость. Есть азербайджанская пословица «Kisinin sozu bir olar». Так ведь нет! Богом клянутся и врут в лицо!
Сапунов: А что хорошего появилось?
Мир-Гасым: Стали очень практичными. В каких-то ситуациях это хорошо. Но прагматизму нередко подч иняются и нормы морали, а это уже недопустимо. Потому что мораль не должна меняться в связ и с тем, выгодно ли это.
Сапунов: Поговорили о внутреннем, давайте упомянем и внешнее. Вы начали носить бороду задолго до того, как это стало трендом. Откуда «пошла» ваша борода?
Мир-Гасым: Я впервые побывал в Америке в 1982 году. Ехал туда с громадным волнением – на встречу со страной-кумиром! Нашему поколению Америка представлялась краем свободы личности, виделась неким идеальным миром, где живут и пишут Марки Твены, О.Генри, Стейнбеки, Сэлинджеры, Хемингуэи, где под звуки нашего любимого джаза по улицам разгуливают свободные люди в красивых шляпах и с кольтами на боку и только и знают, что защищают свою честь и попранные права обиженных и оскорбленных! Шутка! (улыбается) Вот куда я ехал с группой советских кинематографистов: с режиссером Лиозновой, драматургом Шатровым, актером Калягиным! У нас была большая программа: посещение городов, театров, киностудий. Но я вдруг обнаружил, что все это не такое, каким я представлял!… Когда я вернулся в Баку, друзья, в ожидании восторга, спросили меия: «Ну как там США?» И я растерянно признался: «Эта Америка не по мне». Друзья были разочарованы, кто-то даже подумал, что мне запретили хвалить Америку в КГБ (улыбается). И целый месяц после этого я, также разочарованный, сидел на даче, ходил лишь на море. Был в глубочайшей депрессии. И все это время не брился. А потом увидел в зеркале свою бороду. Так 36 лет назад я стал бородатым…
Сапунов: На финал я подготовил философский вопрос. Продолжите фразу «Не дай мне Бог»…
Мир-Гасым: Ох… (задумывается) Не дай мне Бог во имя спасения чего-либо или кого-либо быть вынужденным солгать.
Редакция благодарит Nobel Oil Club за помощь в организации съемки.
Фото: Адыль Юсифов
2018 год