Михаил Гусман, заместитель генерального директора информационного агентства ТАСС, телеведущий, автор легендарной телевизионной программы «формула власти» – один из самых знаменитых и преданных бакинцев. Он говорит так хорошо, что его не хочется перебивать вопросами. Опытный интервьюер, он сам знает, что и сколько надо сказать. И говорит так интересно, что беспокоишься лишь о работоспособности диктофона.
Интервьюер
Для интервьюера чрезвычайно важно не тушеваться, кто бы перед тобой ни был. А главное правило, правило которому я пытался следовать все эти восемь лет, – создать у зрителя ощущение, что два беседующих на экране человека пусть и находятся на разных ступенях социальной лестницы, например, журналист и король, – это просто два человека, выполняющих свою работу. Ведь это часть работы главы государства – давать интервью. Пусть она самая незначительная, самая скромная часть, но тем не менее.
В жанре интервью есть такие мастера, как Ларри Кинг – вершины, до которых вообще не подняться, сколько бы ты ни жил. Но если взять категорию интервью с главами государства, с первыми лидерами стран, то, наверное, примера, равного «Формуле власти», нет.
Я – звучит, может быть, нескромно – сделал более 140 интервью с главами государств, монархами. Казалось бы, можно уже привыкнуть, но каждый раз после интервью я как выжатый лимон. Потому, что любой контакт такого рода, если говорить по науке, это столкновение двух энергетик. Ты должен так построить разговор, чтобы энергетически замкнуть собеседника на себе. Ты делаешь интервью с президентом страны, у него позади тяжелый, напряженный рабочий день, насыщенный массой контактов, большим числом позитивных и негативных эмоций. Он выходит к тебе и должен отвечать на твои, может быть, не слишком интересные для него вопросы и при этом быть в хорошей форме, ведь еще есть телекамеры.
Я приведу маленький пример. Несколько лет назад я приехал в Лондон делать интервью с премьер-министром Блэром. Интервью было назначено на пять вечера. Тогда был разгар иракской войны и днем BBC показывала обсуждение действий правительства во главе с Блэром. Его трепали жутким образом, от него пух летел. Премьер раз десять вскакивал со всклокоченными волосами, пытался что-то отвечать. Я был уверен, что этот человек не будет в состоянии к вечеру прийти в себя и дать интервью. Мы приехали на Даунинг-стрит, 10 – в резиденцию премьера, достали камеры, ждем. А там, надо сказать, помещение очень скромненькое, небольшое. Вдруг дверь открылась, выглянул Блэр в приспущенном галстуке, спросил, можно ли пройти через комнату. Прошел. Потом вернулся обратно. Он был в абсолютно нормальном, профессиональном состоянии. Это и есть высшее мастерство политика – уметь после каждого события переключаться на другую ситуацию.
Мне очень важно, чтобы человек, который со мной беседует, как бы самонадеянно это ни звучало, ушел после встречи со мной в хорошем настроении. Я не хочу нести негатив.
Конечно, я не могу полюбить всех своих гостей. Они не могут быть мне все одинаково симпатичны. И точно не каждого из них я хотел бы выбрать в свои друзья по жизни. Но даже среди самых сложных героев можно найти тот позитив, который важен. Например, взять принца Чарльза, я действительно ему симпатизирую больше, чем принцессе Диане. Прежде всего потому, что если ты супруга наследного принца, то будь добра веди себя как будущая королева Британии. А принц человек достаточно сухой, сдержанный, хотя, на мой взгляд, человек талантливый, яркий, есть в нем глубокое, мудрое. Это личность, которая делает очень многое для человечества. Да, он не харизматичный и не обаятельный. Ну что поделаешь? А есть очень много супер-обаятельных, но при этом отвратительных персонажей.
Интервьюируемый
Чем плохо давать интервью? Ты поневоле вынужден какие-то вещи повторять. Сейчас я польщу сам себе: если кто-то следит за моими интервью, он может меня поймать на том, что я повторяюсь. Но я считаю, что для человека, особенно для мужчины, самое важное – самореализация. То есть важно понять, кто ты есть и к чему ты способен.
Я всегда занимался тем, что мне нравилось, занимался тем, что я любил. Однако полноценной самореализации я достиг, когда уже стал взрослым человеком, когда мне уже было за сорок. Я почувствовал, что могу делать то, что я всегда реально хотел делать.
Журналисты
Я вырос в семье врача, мой брат потом ушел в сторону от ме дицинской специальности, сын тоже выбрал медицину. И меня медицина тоже нашла. Ведь в профессии журналиста, в частности интервьюера, есть что-то общее с медицинскими специальностями. Есть журналисты-хирурги. Есть нейрохирурги – черепушку вскрывают. Есть гастроэнтерологи, есть, пардон, журналисты-гинекологи, а то и проктологи. Я, в силу семейных традиций, – классический, домашний, земский врач-терапевт. Мне не нужен скальпель, я им не пользуюсь. Мне достаточно приложить ухо к грудной клетке и послушать, как стучит сердце. Не моя задача вскрывать кишки, и еще сверху посыпать солью внутренний мир человека. Пусть зритель, он же читатель, увидит картинку, как ее вижу я. Потому что дело не только в этике, а в том, чтобы мой зритель и читатель додумывал, а не просто получал препарированного собеседника.
Королевские манеры
Мне довелось увидеть самые разные резиденции – от дворца короля Саудовской Аравии до сверхскромного офиса президента Швейцарской конфедерации, где всего две комнаты.
…Король Испании Хуан Карлос – потрясающий человек. Его основная резиденция – в малом дворце, хотя есть и большой. Я спросил: «Ваше величество, почему вы живете в малом дворце?». А он говорит: «Знаешь, меня воспитывал мой дед Альфонс XIII. Он говорил: внучек, когда вырастешь, никогда не живи в большом дворце, а живи в малом. – Почему? – спросил я дедушку. – Потому, что я уже одиннадцать лет король, и мне ни разу здесь не принесли горячий кофе, стынет по дороге». Скромность иногда добавляет возможностей. Можно жить в больших дворцах, но не пить горячий кофе.
…Человеческие качества – скромность, культура, интеллигентность, такт по отношению к окружающим людям – никак не связаны с должностями. Умный, интеллигентный человек никогда не будет кичиться ни своим богатством, ни должностью, ни возможностями.
Никакая должность не прикроет человеческое убожество, человеческую нравственную недостаточность. Король Швеции, король Испании… тот же принц Чарльз… Осознавая свою избранность, они сохраняют при этом, в человеческом смысле слова, доступность, без всякой фанаберии. И это великий талант. Если от человека прёт, извините за жаргонное словечко, понтами, для меня это прежде всего неумный человек.
Человек, который умен, всегда будет вежлив, сдержан, предупредителен, и в этом его сила. Человеческая культура проявляется прежде всего через достоинство, через умение общаться на любом уровне.
В институте иностранных языков, который я когда-то заканчивал, моя мама работала проректором. И я вспоминаю, как смотрели на маму гардеробщицы, с каждой из которых мама здоровалась за руку, как ее приветствовали рабочие, технички, лаборантки. Я видел, как мама общалась с сотрудниками самого низкого уровня, и я понимал, что это определяло ее авторитет и уважение к ней со стороны уже вышестоящих. При этом она была человеком самодостаточным, осознающим свое место в социуме.
Не знаю, насколько хорош я, но у нас в ИТАР-ТАСС именно ко мне идут с проблемами и уборщицы, и шоферы, и стеклопротирщики, и помощники поваров нашей столовой. Когда могу, я всегда помогаю.
Лора и Джордж
Отдельная тема – роль и место первых леди в судьбе государств. С одной стороны, первая леди должна дополнять супруга, со второй – должна быть самостоятельна, с третьей – должна быть любима народом, с четвертой – должна символизировать женщин этого народа. Мехрибан ханум Алиева соответствует всем этим требованиям, что не каждой, кстати, удается.
…Я делал фильм про семью Буша. Он так и назывался – «Лора и Джордж». Путин подарил этот фильм в качестве официального подарка на 60-летие американского президента. Так вот Лора и Джордж выросли в малюсеньком городке, очень депрессивном. Они жили в 50 метрах друг от друга, но были незнакомы. Прошло очень много лет, пока их пути пересеклись… Когда пять лет назад я делал с ними интервью, мне очень понравилось, как эти люди, у которых за плечами длинная совместная жизнь, смотрели друг на друга. Такую любовь невозможно сыграть. Блеск в глазах, когда Лора смотрела на Джорджа, а он на нее, мне безумно понравился. В Джорджа Буша-младшего сейчас не бросил камень только ленивый. Но если бы я был американцем, я был бы среди тех 27 процентов, которым он по-прежнему симпатичен. Я не оцениваю его политических решений, он мне просто нравится.
Дресс-код
Для глав государств, как мне кажется, очень важно соблюдение такого понятия как стиль. Вот Гейдар Алиев, мир его памяти, был человек блестящего стиля. Сейчас все доступно, большой выбор, полно магазинов. А в советские годы, когда повсюду висели портреты Политбюро, создавалось впечатление, что все словно нарисованы одной черной краской, и все – в одинаковых костюмах. Но и тогда Гейдар Алиев отличался безупречным галстуком, безупречно пошитым костюмом. И это была не попытка выглядеть шикарно, это был точно выверенный стиль.
…Я помню, когда во времена Бориса Ельцина в Москву приезжала английская королева и на прием надо было явиться в смокинге и бабочке – black tie. Наши попытались представить Ельцина в бабочке и переполошились. Они предложили британской протокольной службе ограничиться строгим костюмом и галстуком. Англичане сказали: «Безусловно, на приеме темные костюмы возможны. Но тогда туда не придет королева». И в итоге все московские мастерские спешно шили смокинги для кремлевской элиты. Кстати, смокинг Борису Николаевичу очень подошел.
Есть еще одна история про дресс-код. Когда Шолохову отец нынешнего короля Швеции должен был вручать Нобелевскую премию за «Тихий Дон», Михаилу Александровичу кто-то подсказал надеть национальный казацкий костюм. На это нобелевский комитет ответил: «Вы, господин Шолохов, конечно, получите премию, она ваша по праву. Но не в этот день, не во дворце и не из рук короля». Так что Шолохов тоже надел фрак. Не знаю, насколько это легенда, насколько правда, но тут вопрос о протоколе. Протокол жив и будет жить.
Галстуки
Я спокойно отношусь к одежде. Единственная деталь, к которой я неравнодушен, – галстуки. На мой взгляд, галстуки Brioni на сегодня – номер один. Галстуки Versace с уходом из жизни основоположника этого Дома сильно потеряли в своей притягательности. Хороши галстуки Stefano Ricci, но они, по-моему, слишком помпезны. Brioni в этом плане более демократичны. Хотя есть совершенно замечательные итальянские мастера, которые делают индивидуальные галстуки.
Подарки
Берлускони подарил мне коробку с дюжиной галстуков, на которых было написано «Сделано для Сильвио Берлускони». Они, кстати, были очень простые – мелкий рисунок, все темные: темно-бордовый, темно-серый, темно-синий… Потом я узнал, что это его, как говорит современная молодежь, фишка – тем, кто ему симпатичен, – он дарит галстуки.
Король Иордании подарил золотые часы, которые я, при всем уважении к Его Величеству, тут же переподарил своему бакинскому другу – на день рождения… Дарили книги. Бывший президент Словакии Рудольф Шустер подарил мне напиток, который сам готовит, его прозвали «Шустеровка». Президент Молдовы Воронин недавно подарил мне бутылку вина из своего подвала. Достаточно все скромно.
У меня самого есть традиционные подарки – книга «Дворцы Кремля» и русская матрешка с водкой внутри. Но некоторым своим героям я делаю подарки в зависимости от их привязанностей. Например, бывшему премьер-министру Израиля, выдающемуся политику Ариэлю Шарону, зная, что у него огромная конюшня, я подарил конскую сбрую, которую сделал великий советский джигит Мухтарбек Кантемиров, снимавшийся у моего брата в фильме «Не бойся, я с тобой!». И Шарон сказал: «У меня в конюшне как раз есть здоровенная лошадь американской породы, которой эта сбруя подойдет». Я ответил: «Это очень символично – американская лошадь на ферме израильского премьера в русской сбруе».
Бывшему президенту Израиля Моше Кацаву – филателисту – я подарил коллекцию всех российских марок, которые вышли за 15 лет. Он меня спросил: «Кто вам доложил о моих привязанностях? КГБ или «Моссад»?» Я ему ответил, что работаю в одном из крупнейших агентств и нашей информированности позавидуют и «Моссад» и КГБ.
Президент Чили Лагос дружил с Пабло Нерудой. Для него я нашел в букинистическом магазине сборник стихов – первое издание Пабло Неруды на русском языке.
Ноты для Кондолизы Райс
По американским правилам любой подарок дороже 50 долларов должен сдаваться государству. Каждый американец, любой журналист может запросить госдепартамент, и в конце года вам пришлют толстенный список всех подарков, которые получил президент и любой член его администрации: что подарено, кому и приблизительная стоимость.
Когда я ехал на встречу с Кондолизой Райс, я озаботился: что ей подарить. Наш представитель в США Андрей Шитов (там он Ситов) мне сказал: «Она же музыкант, она же окончила Стенфорд по классу рояля, и хорошо бы ей подарить нотную тетрадь какого-нибудь русского композитора». Я звоню известному коллекционеру, он говорит, что у друга в Дюссельдорфе есть нотная тетрадь Рахманинова и стоит сущую ерунду – 150 тысяч долларов. Я говорю: нет, сущая ерунда здесь не годится… А на следующий день я нашел действительно хорошую вещь – ноты «Пиковой дамы» Чайковского 1895 года издания. В красивом кожаном переплете и всего за 120 долларов. Когда я преподнес эти ноты Кондолизе, она аж вскрикнула от восторга. А после интервью ко мне подошел ее помощник и спросил, сколько это стоит. Я ответил, что не имею понятия. Это ноты моей бабушки, я снял с полки и привез. Ноты любимой бабушки я оценить не могу. «Значит, в графе «стоимость» можно поставить прочерк?» – «Можно».
Мадридские приключения
Расскажу историю, как мы делали передачу о короле Испании Хуане Карлосе. Отсняли короля. После съемки на кассете осталось примерно на час пленки, и наш оператор решил поснимать город. Он без спросу взял камеру и отправился гулять по Мадриду. К счастью, там была кассета с общим планом, а не крупный план короля. Словом, на одной из улиц классический воришка на мотороллере выдернул у него эту камеру и был таков. Я всю ночь провел в самых жутких кварталах Мадрида, обходя скупщиков краденого, всяческие злачные места, какие-то притоны. Меня сопровождали переодетые полицейские, сами похожие на бандитов. Они перетрясли за грудки всех мадридских уголовников, но так ничего не нашли… Ужас!.. Я до сих пор переживаю.
Старший брат
Юлию, поскольку у него седины в волосах меньше, очень нравится, когда его принимают за моего младшего брата.
Он бесконечно талантливый человек, очень яркий. Я очень радуюсь любому его успеху. Один из последних – постановка спектакля «Человек из Ламанчи» с 90-летним Владимиром Зельдиным в Театре Советской Армии.
Но у нас в семье не принято обращаться друг к другу с пафосными речами. Мы предпочитаем шуточный формат.
В нашумевшем фильме про Джорджа Буша был момент, где в Овальном кабинете президент США мне показывает стол Джона Кеннеди – массивный стол из вишневого дерева. Буш мне рассказывает, а я этот стол рассматриваю, похлопываю по нему. После премьеры звонит брат. Его первая фраза: «Что ты там стол щупаешь? Ты что, краснодеревщик?»
Такое все ставит на свои места, не позволяет зазнаваться.
Книга
Сейчас Ильф и Петров не такие модные. А для людей моего поколения их книги очень много значат. Тогда люди просто наизусть знали «12 стульев» и «Золотого теленка», соревновались, кто сможет дольше цитировать. Но что интересно – с годами я стал пересматривать свое восприятие героев. Ведь жалкий Ипполит Матвеевич Воробьянинов, над которым мы столько смеялись, – это же фигура сродни маленьким героям Чехова. Он же не виноват, что на него рухнул мир. Надо было дожить до конца 80-х – начала 90-х годов, чтобы перед глазами появились современные Ипполиты Матвеевичи. И, конечно, современные Остапы Бендеры.
Музыка
Я человек немузыкальный и для меня музыка – это прежде всего бакинская музыка моей молодости. Это балеты Кара Караева, джаз Вагифа Мустафа-заде и труба Володи Сермакашева, который давно уехал в Америку. Это камерный ансамбль Назима Рзаева на сцене филармонии. Песни, которые пел ушедший недавно Муслим. Это Полад, который только-только начинал свою сольную карьеру.
Интернет
Я воинствующий антиинтернетчик. Интернет, являясь величайшим достижением современности и будучи очень полезен на бытовом уровне, несет в себе страшную информационную опасность. Своей безответственностью, безадресностью,
безымянностью он может нанести большой вред. Я очень рад, что в Азербайджане появляются новые журналы, но меня печалит отсутствие качественных газет. И как следствие – народ Азербайджана подсел на сайты, порой находящиеся за гранью добра и зла, несущие в себе провокации, грязь, бескультурье. Так компенсируется отсутствие качественной журналистики. Это очень опасно для общественного сознания.
Наша специфика
И в советские времена я доказывал одному хорошо известному государственному деятелю Примакову, что существовало 15 моделей советской власти. Советская власть по-таджикски отличалась от советской власти по-литовски. Советская власть по-азербайджански отличалась от советской власти по-белорусски. Да, были общие границы, целый ряд одинаковых государственных скелетов, но на социально-бытовом уровне разница была огромной. Где-нибудь в Мардакянах сплошь и рядом написано «Кафе-мороженое», заходишь – нормальный кебаб. В какой Латвии ты это встретишь? Ха-ха… И в те годы в Баку, в Азербайджане де-факто существовала на низком уровне частная собственность. Любая мастерская, парикмахерская имели своего хозяина, который что-то там формально отчислял. Это тоже специфика, которая пронеслась через годы.
Баку
Много уже сказано о феномене Баку и до сих пор ведутся дискуссии – малосимпатичные, злые. Те, кто вспоминают Баку плохим словом – Иваны, не помнящие родства. Жаль, я не могу перевести эту поговорку на азербайджанский язык…
В конце XIX века, когда во время нефтяного бума сюда приехали тысячи людей, создавших удивительное многокрасие, бульон этносов, этот феномен был заложен и расцвел к 50-м годам. Потом, спустя почти полвека, произошло некое крушение. Сейчас Азербайджан и в частности Баку – на новом подъеме. Он снова становится мультинациональным, но в более широком диапазоне. Сплошь и рядом здесь встречаются французы, итальянцы, немцы, шотландцы…
То, что сейчас происходит в Баку, мне очень близко. Радует, например, растущее число бутиков. Это означает, что Баку приобретает необходимые элементы цивилизованной столицы. А ведь сегодня в Европе есть столицы чудовищные – албанская Тирана, черногорская Подгорица. Это жуткие места, хотя эти страны входят во всякие европейские структуры. А к Баку у меня сегодня, к счастью, очень немного претензий. По мировым меркам это очень достойный город. И на постсоветском пространстве Баку опережает большинство городов. Не говоря уже про наших соседей. Там совсем плохо.
Дом
В Шувелянах я построил скромный по современным меркам дом, и уютней всего, спокойней всего я чувствую себя там. Удивительное чувство свободы. Большего счастья, когда ты открываешь глаза и перед тобой Каспий, я не знаю.
У моего папы была большая коллекция собачек – фарфоровых, стеклянных…, но настоящих собак у нас никогда не было. И вот на склоне лет я неожиданно оказался жутким собачником. В Шувелянах у меня появилась собака Рекс, к которой я очень привязался.
…В Баку не бывает плохой погоды. Когда в Баку бывает самая, по бакинским меркам, плохая погода, я вспоминаю
московскую погоду, и мне сразу становится хорошо. В Баку меня устраивают и ветер, и дождь.
2009 год
Фото: Орхан Асланов