Впервые в рубрике «Зеленый диван» гость-мужчина – блистательный шоумен, актер, продюсер и просто любимец публики Мурад Дадашов. Чрезвычайно занятой человек, он перенес многие важные дела ради не менее важного – ответов на наши вопросы под вкусное итальянское вино.
Сапунов: Действительно, до сих пор гостями, вернее гостьями нашего «Зеленого дивана» были только дамы…
Дадашов (вежливо): Я чувствую тепло нагретого ими дивана.
Сапунов: …И наконец-то мы можем о них поговорить! Ты вообще любишь говорить о женщинах?
Дадашов: Обожаю! Женщины – самый большой стимул для движения!
Сапунов: А что ты думаешь о новой волне эмансипации?
Дадашов: Она скоро схлынет. Недаром сейчас американцы, европейцы едут за женами в Азию – им надоели свои «эмансипе» – они просто хотят заботы. Я некоторое время назад в Европе познакомился с красавицей-шведкой, вылитой Алисией Сильверстедт! Так у нее долгое время был бойфренд турок.
Потому что европейские женщины тоже соскучились по нашей заботе. Кто еще так может ухаживать, заботиться, как мы – восточные мужчины? Это то, чего сейчас недостает западным женщинам, вот почему они эмансипируются. Так что все меняется.
Сапунов: А общество наше как-то изменилось?
Дадашов: Наше общество еще молодо. Оно еще подросток, а с подростками непросто. У моих друзей есть сыновья подростки. Когда я пытаюсь с ними говорить на их манер, я выгляжу идиотом. Когда же я пытаюсь говорить с высоты своего возраста, я выгляжу дедом. Такая же ситуация была со всем нашим обществом, когда мы только начинали понимать, что происходит в большом мире… Самая же большая проблема, что наши люди живут как бы с оглядкой на соседа. Не так, как, может быть, им хотелось бы, а так, чтобы увидел сосед. «Назло» – не совсем верное слово, но что-то вроде.
Сапунов: Ты тоже так живешь?
Дадашов: Я порой ловлю себя на мысли, что иногда совершаю поступки, которые завтра могут истолковаться как это некое «назло».
Сапунов: Как ты изменился за последние годы?
Дадашов: Я перестал удивляться человеческим проступкам. Меня намного больше стали удивлять хорошие поступки. Когда мне кто-то делает что-то хорошее, первая мысль, которая приходит на ум: «А зачем он это сделал?» Вот что во мне изменилось.
Сапунов: Ты стал себя в чем-то ограничивать?
Дадашов: В эмоциях, в соблазнах. Сегодня у меня трое сыновей и я всегда должен это помнить. Наши дети – это показатель, какие мы люди.
Сапунов: От чего ты чувствуешь зависимость?
Дадашов: Да от чего мы нынче только ни зависим! Ко мне приехал из Латвии товарищ. Авиабилет ему обошелся около 18 евро. «Ты что, на дельтаплане прилетел?!» – поразился я. Оказалось, цена низкая потому, что он заказал билет за год. Я когда услышал, что есть люди, которые планируют дела за год, у меня ноги отнялись!.. А если «внезапная» свадьба двоюродного брата? А если какая-нибудь презентация или чьи-нибудь похороны? И не дай Бог не пойти! Чем выше ты поднимаешься, тем от большего числа вещей ты зависишь. Да, я приехал сюда на «мерседесе», но я завишу от своего водителя, от того, выспался он или нет, даже от его домашних забот. Самые независимые люди – наверное, бомжи! (смеется). Есть дождь – он залез в коробку, нет дождя – вылез. Думаю, жить надо проще! По крайней мере, очень стараться!
Сапунов: И баловать себя, любимого. Ты себя чем балуешь?
Дадашов: Ты посмотри на меня! Чем я себя только не балую! (смеется) Я вообще считаю, что хороший ужин может принести человеку много приятного. И дело не в еде, а в обществе. С другой стороны, в последнее время столько одинаковых дней рождения, что возникает ощущение, будто мы ходим, а за нами носят стол. Одни и те же рестораны, одни и те же блюда. Правда, появился и новый тренд – добрые домашние посиделки. (задумывается) Давно я никого домой не приглашал.
Сапунов: Все непросто. Что бы ты упростил?
Дадашов: Свадьбы упростил бы. Ведь почему у нас свадьбы записываются на видео – чтоб потом увидеть подробности этой невероятной и порой «безжалостной и беспощадной» суматохи.
Сапунов: У тебя не такая свадьба была?
Дадашов: Такая!
Сапунов: И у меня.
Дадашов: Но мы-то хоть понимаем это. Говорят, это самая крайняя стадия в психиатрии – когда человек осознает свое сумасшествие (смеется). Но все выровняется, все придет.
Сапунов: То, что Азербайджан ушел из большого КВН – это хорошо или плохо?
Дадашов: Это просто факт! Возможно, мы когда-нибудь вернемся в КВН. А может и не вернемся. И это не страшно. Когда мы – ты, я, все – ездили в Москву играть в КВН, мы не задумывались о какой-то коммерческой выгоде. Сейчас другие времена и молодежь не особо стремится в «альтруистический» КВН.
Сапунов: У нас любят ругать отечественное телевидение. Ты, человек изнутри, что можешь сказать в его оправдание?
Дадашов: Сейчас выстраиваются отношения между телеканалами и видеопроизводителями. Когда эти отношения найдут свое экономическое решение, за ним последует решение художественное. Да, этот этап затянулся, мы потеряли многих зрителей, но он пройдет. А вообще сейчас телевизор меньше стали смотреть. Я сам порой предпочитаю найти какую-то передачу на УоuTube. А телевизор я, знаешь, как смотрю? Без звука! С mute на экране.
Сапунов: Даже новости?
Дадашов: Я долго переключаю каналы пультом, пока какая-нибудь картинка не привлечет внимание. Лишь затем приоткрываю звук. Вот такой профессиональный подход.
Сапунов: На какие темы ты предпочитаешь не говорить?
Дадашов: О религии. Это дело очень личное, интимное. К тому же мои взгляды несколько отличаются от общепринятых. Не люблю псевдопатриотических разговоров. Что говорить? Дело делать надо.
Сапунов: Каково тебе быть одним из самых известных людей в стране?
Дадашов: Вспоминаю, как меня познакомили на одной тусовке с Вахтангом Кикабидзе. Хозяин мероприятия подвел меня к нему и сказал: «Буба, познакомься, этот парень наш!» А Вахтанг Константинович ответил, что когда все о тебе говорят «наш парень», то дальше можно не перечислять регалии. Я определенно ощущаю себя для страны «своим парнем». Это, безусловно, приятно. Грех жаловаться.
Сапунов: Поклонницы в подъезде у тебя не ночуют.
Дадашов: У меня в подъезде ночуют только коты. А поклонницы мои… С ними забавно. Потому что они, как правило, или младше 10 лет или старше 50-ти. Я для них либо «Дядя Мурад», либо «Какой хороший мальчик! Дай Бог каждой матери такого как ты, сынок!» Но, конечно, известность полна соблазнов… Да-да! В нашей специальности – моей, твоей – всегда должно присутствовать чувство влюбленности. Я всегда должен быть как-то влюблен. Если нет влюбленности – я сижу и скучаю. Это к разговору о женщинах, с которого мы начали.
Сапунов: Чему бы ты хотел научиться?
Дадашов: Играть на духовом или струнном инструменте.
Сапунов: Представляю тебя с валторной.
Дадашов: Музыка для меня – это почти наркотик. Недаром в исламских странах запрещено вокальное пение, недаром в Индии медитативные гимны помогают уйти в нирвану… Я тебе в другом признаюсь: не очень люблю, когда меня критикуют. Я предпочитаю потихоньку делать это сам. Я самоед. Когда меня хвалят – это меня вдохновляет на работу. Когда же ругают, я могу все попросту бросить, закрыться и начать что-то иное. Так и с девушками когда-то было. Если девушка меня отвергала, я не тратил больше на нее время. Единственное исключение – моя супруга. Когда я впервые ее увидел – сразу понял, что она станет моей женой.
Сапунов: Что ты считаешь своей большой удачей и что – неудачей?
Дадашов: Самая большая неудача – что я никак не могу собраться и заняться своим весом. Я даже хотел сделать шоу толстяков, где все должны были похудеть, скажем, в течение полугода. Но когда я увидел на мониторе всех собравшихся толстяков – мужчин, женщин, я понял, что это неэстетично. А удачи… Недавно я позвонил со съемки домой, трубку взял сын: «Алишка, – спросил я, – как дела?» – «Хорошо, Кямал в школе, мы здесь втроем». «Как втроем? Ты, мама… А кто третий?» – «Зияшка!..» Представляешь, заработавшись, я даже забыл, что у меня недавно третий сын родился. Думаю, что иметь такую семью – и удача, и вообще счастье. Хотя я отец достаточно строгий, не «муси-пусистый».
Сапунов: У тебя есть любимые и нелюбимые места на планете?
Дадашов: Я как-то решил вернуться в одно красивое место. Но оно во второй раз мне не оказалось таким красивым. Нелюбимое? Не люблю ходить на кладбище. Море очень не люблю, опасно там. Хотя я прекрасно плаваю.
Сапунов: Среди заранее заготовленных вопросов у меня был «Когда известному весельчаку Мураду бывает грустно?», но в процессе понял, что грустно ему бывает, когда у Мурада берут интервью.
Дадашов: Да, зачастую от меня ждут сплошь шуток и каламбуров, и удивляются, когда я начинаю о чем-то рассуждать всерьез. Но ведь и то, чем я сейчас занимаюсь на телевидении или эстраде – это не высшее достижение моей умственной деятельности. Я могу делать вещи гораздо «интелектуальнее». И не могу быть всегда веселым, напротив, часто бываю задумчивым.
Сапунов: И тем не менее тебе вопрос «по профессии» – «в чем характерная особенность азербайджанского юмора?»
Дадашов: О, он очень деликатен! К примеру, бедный о богатом шутит так изящно, что получается особенно смешно. Или вот странность – заметь, у азербайджанцев нет ни одного анекдота про тещу. Наверное, все исходит из уважения к образу матери, жены… Нет анекдотов о стариках. Азербайджанский юмор основывается на традициях, поэтому он тематически неширокий, но глубокий.
Сапунов: Чему наша страна может научить другой мир?
Дадашов: При всех наших парадоксах, ни один гость отсюда не уезжает равнодушным. Научить мы можем тому, как всем жить вместе и дружно… Что далеко ходить за примерами, недавно с друзьями заметили: девять послов иностранных государств остались здесь жить. Это говорит о многом!
Редакция благодарит за поддержку Nobel Oil Сlub и бутик Gianfranco Ferre.
Фото: Руслан Набиев
2011 год