На концерте в Лондоне публика изумленно перешептывалась: «Что это за музыка? Как зовут композиторов?» Записывала новые для себя имена: Кара Караев, Фархад Бадалбейли, Мурад Кажлаев. И конечно, запомнила имя талантливой пианистки – Чисато Кусуноки. Недавно состоялся ее первый концерт в Баку. Чисато приехала в столицу Азербайджана, чтобы познакомиться с родиной любимых композиторов и исполнить их музыку в зале Азербайджанской государственной филармонии.
— Чисато, вы родились в Германии, жили и учились в Англии… Где же ваш дом?
— Родом я из маленького местечка под Иокогамой, но родилась действительно в Германии, там тогда работал мой отец. Потом мы жили то в Англии, то в Японии. С 14 лет я постоянно живу в Великобритании, а родители с недавнего времени обитают в Токио. При этом Япония всегда была моей родиной, очень дорогим местом. Там мои родные и близкие, там моя душа.
— По чему японскому вы особенно скучаете?
— Пожалуй, по людям – их особенной доброте, мягкости, деликатности… Скучаю по красоте моей Японии. По воздуху!.. Ну и по японской еде, разумеется (улыбается).
— Почему вы связали свою жизнь с музыкой? С чего все началось?
— Мой отец был пианист-любитель и много музицировал дома. Мы постоянно слушали классиков – Бетховена, Моцарта… Музыкой занималась и старшая сестра. В четыре с половиной года я начала учиться серьезно.
— Как учат музыке в Японии?
— Я бы сказала, что наши учителя очень консервативны по части репертуара. Помню, мне очень нравился Шопен, но учительница настаивала на том, что я слишком мала для его музыки, слишком неопытна. Припоминаю, как тайком бегала в музыкальный магазин и тратила карманные деньги на записи Шопена, чтобы затем самостоятельно практиковаться дома.
— Кажется, вы не сразу решили стать профессиональной пианисткой…
— Да, музыка была частью меня с младенчества, но стать профессиональным музыкантом я решила достаточно поздно, в 15 лет. Годом ранее мы опять переехали в Великобританию, и я совершенно не говорила по-английски. И вот тогда я поняла, насколько спасительной может оказаться музыка. Она помогла мне преодолеть огромный эмоциональный разрыв, наладить контакт с новыми одноклассниками, найти друзей.
— Как вы строите свой репертуар, по какому принципу подбираете произведения?
— Непростой вопрос! Организаторы концертов часто спрашивают меня: «Что будешь исполнять в следующем году?» Ну как тут предугадаешь? Ведь я стараюсь соблюсти баланс между интересами публики и собственной потребностью в самовыражении. Каждое выступление отражает мои эмоции, мысли, рассказывает что-то о данном периоде моей жизни.
— Какие композиторы вам близки?
— Пожалуй, духовно мне ближе других славянские композиторы. Когда я была ребенком, Концерт №1 Чайковского до глубины души потряс меня своей энергией. Я много слушала Рахманинова, Скрябина, конечно, Шопена. Теперь я приехала на Кавказ, и наступила пора новых открытий. Завтра буду исполнять произведения Мурада Кажлаева. Такие композиторы тоже очень близки моему сердцу.
— Как появилась идея концерта по произведениям Мурада Кажлаева?
— Это долгая история. 11 лет назад я слушала диск моего любимого российского пианиста Лазаря Бермана. На том CD было три прелюдии Мурада Кажлаева, которые меня восхитили. Я никогда раньше не слышала о Кажлаеве и захотела узнать хоть что-то об этом композиторе. Нашла совсем немного информации, но на одном из сайтов отыскала адрес для контактов. Написала, даже не зная толком кому. Но спустя некоторое время мне ответил сам Мурад Кажлаев. Мы начали переписываться, и наконец он пригласил меня в Москву.
— Чем вас покорила музыка Кажлаева?
— Особенно мне дороги в ней влияния кавказских народных мелодий, танцев. Может быть, это прозвучит наивно, но в детстве у меня была картинка с изображением Кавказа. И уже тогда мне казалось, что у этих гор должен быть невероятный дух. Не может быть просто совпадением, что музыка Мурада Кажлаева так сильно меня увлекла. В ней вся сущность культуры этого региона.
— Визит в Баку, возможно, поможет вам познакомиться и с другими азербайджанскими композиторами. В нашей стране чрезвычайно богатая музыкальная история.
— Я знаю! Это действительно прекрасная возможность! Несколько дней назад на концерте в Лондоне я уже исполняла опусы Кара Караева и Фархада Бадалбейли. Публика была в восхищении. «Кто это?! Откуда?!» Зрители записывали имена ваших композиторов, чтобы узнать о них и о вашей стране побольше. И в Азербайджанской государственной филармонии наряду с Бетховеном и Шопеном я исполняла прелюдии Кара Караева и композицию Бадалбейли «Море». И конечно, звучал Мурад Кажлаев. Я ему очень благодарна за то, что пригласил меня в Баку.
— Меняется ли со временем ваше восприятие одних и тех же произведений?
— Конечно! Каждое исполнение отличается от предыдущих, потому что я всякий раз обнаруживаю в той или иной вещи что-то новое. Это бесконечное странствие!
— Руки – ваш инструмент. Как вы их бережете?
— Да, руки – инструмент для исполнения музыки, а также для других приятных дел. Я люблю шить, вязать, готовить… Так что особо беречь не получается. Но тяжести, конечно, стараюсь не поднимать и экстремальными видами спорта не занимаюсь.
— На каких роялях вы предпочитаете концертировать?
— Есть немало прекрасных марок: Steinway, Bechstein, Bösendorfer, Yamaha ручной работы… Вообще, рояли ручной работы – как люди, они полны индивидуальности, с ними очень интересно общаться.
— А с какими общаться сложнее?
— Трудно с совершенно новыми. Но во время гастролей выбирать не приходится. И надо, как с человеком, искать подход, находить общий язык… Но даже если с инструментом нужно немного побороться, я никогда не подам вида и публика ни о чем не догадается (улыбается).
— Чем отличается публика в разных странах?
— В Европе она более экспрессивна. Даже строгие немцы на концертах раскрываются и очень горячо аплодируют. У нас в Японии народ сдержаннее, и я порой переживаю: понравилось мое выступление или нет? (Улыбается)
2015 год
Специально для журнала «Баку»