Гаэтано Пеше больше всего не хочет походить на кого-либо. Каждое его творение – в промышленном дизайне, в архитектуре, в дизайне интерьеров – совершенно уникально. Что ни изделие, то хит поп-арта. Что ни творение, то воплощение новой элегантности, тонкой иронии, а и то и авангардной эротики. И при этом все непременно удобно и практично. Гаэтано Пеше родился в итальянской Специи, учился в Венеции, жил в Лондоне, Хельсинки и Париже, теперь живет в Нью-Йорке. Маэстро преподавал архитектуру в Страсбурге, Милане, Гонконге и много где еще. Теперь, наконец, приехал в Баку, чтобы провести мастер-класс для азербайджанских дизайнеров и архитекторов.
— Добро пожаловать в Баку! Вы — совершенно интернациональный дизайнер, в вашем творчестве прослеживаются и европейские, и восточные мотивы. А знакома ли вам азербайджанская, кавказская образность?
— С ней я знаком пока совсем немного… Но по отелю, в котором я остановился, могу сказать, что местный дизайн отличается от европейского, имеет свою интересную индивидуальность. Это важно, потому что, на мой взгляд, будущее дизайна заключается не в исследовании просто красивых форм, но в поиске идентичности, изучении своей особенности. И этот поиск, отталкивающийся от культурных корней, должен быть устремлен в будущее.
— Очень хотелось бы, чтоб вы посмотрели Баку и высказали свое мнение о его архитектурном облике.
— Разумеется! Это мой первый визит. Я уже подумываю о том, чтоб летом вернуться в Азербайджан и ознакомиться со страной поближе. Еще до приезда сюда я читал в прессе о бакинском проекте Захи Хадид, о ваших «Огненных башнях». Приехав, я убедился, что эти «Огненные башни» («Flame Towers») – действительно потрясающее сооружение. А завтра я планирую посетить Центр Гейдара Алиева, построенный Захой Хадид. Пока я видел его только снаружи.
— Многие вещи вашего дизайна больше напоминают скульптуры и инсталляции, чем предметы обихода. Насколько, по вашему мнению, для даже самого передового произведения дизайна важно быть утилитарным, удобным в быту?
— Прежде всего наша цель, конечно, предоставить людям вещи удобные: столы, диваны,кресла, светильники и так далее. Вместе с тем я стараюсь создавать предметы, которые являются объектами искусства, и принося практическую пользу, создавая определенное бытовое удобство, они доносят до потребителя некое культурологическое послание. Например, в 60-е годы я уже начал создавать продукцию, которая несмотря на серийное производство, сохраняла бы индивидуальность, наряду с утилитарностью содержала бы все признаки арт-объекта – исключительного, особенного.
Ключевое слово – мультидисциплинарность. Итальянская школа дизайна вообще не ставит перед создателями каких-либо барьеров, творческих ограничений. Если оглянуться в прошлое, можно вспомнить великих художников, которые сочетали в своем творчестве самые разные направления. Микеланджело был и поэтом, и скульптором, и архитектором. Рафаэль был художником, но он выразил себя и как модный дизайнер, разработав униформу для охраны Ватикана. И благодаря этому историческому багажу мы можем научить молодежь совершенно новым вещам. Мультидисциплинарность – это когда идея не сосредотачивается лишь, к примеру, в архитектуре, но может быть воплощена в рисунке, в литературе, в музыке и так далее. Никаких ограничений! И в этом будущее дизайна!
Слово «дизайн» происходит от понятия «проект», причем проект не повторяющий, а инновационный.
Моя задача создавать эти инновации: разрабатывать новые технологии, применять новые материалы, творить совершенно новые предметы. Это моя работа.
— Люди порой не любят что-то новое, непривычное…
— Конечно, сперва необычная новинка может беспокоить наше восприятие, но со временем, когда барьер спадает, человек воспринимает инновацию нормально. Есть прекрасная история о венецианском мосте. В XIX веке в Венеции решили построить новый мост, но граждане были категорически против. И тогда венецианские власти сказали горожанам, что мост сооружается на время. Время прошло, люди привыкли к этому мосту и он даже начал им нравиться. И до сих пор мост находится на том же месте. Это Мост Академии.
— Похожая история была и с Эйфелевой башней.
— Вот именно! Ее построили «временно» для Всемирной выставки…
— Чем отличается для вас работа дизайнера, который делает предмет, от работы дизайнера или архитектора, который делает целиком интерьер?
— Разница значительна, она в следующем: дизайнер по интерьеру работает в измерении пространства, заполняя и оформляя его целиком. А дизайнер «предметный» живет в измерении одного объекта. Я считаю, что современные мастера внутренней обстановки должны создавать интерьеры-портреты, отражающие личность владельца.
В прошлом стили были повсеместно однообразны. Скажем, апартаменты в стиле модерн были изрядно похожи, вне зависимости от того, где они находятся: в Японии, в Америке или в России. Это глобализация, от которой сейчас отходят… Правда, многие архитекторы строят по всему миру сооружения, зачастую не отражающие особенностей местности. Например, мне было бы приятно, если б Заха Хадид выстроила в Баку здание, выражающее характер Баку. Будущее дизайна за тем, чтобы находить и воплощать стиль местности.
— Кто знает, может быть, Заха Хадид считала, что с этой задачей вполне справилась.
— Разумеется, здание, выстроенное Захой, великолепно и замечательно, но я говорю не о форме, а духе. Я не нахожу в нем отражения духа города Баку.
— Возможно, такие произведения архитектурного искусства обогащают дух города, привносят новые нотки…
— Конечно! Конечно! Это не критика… Но если, скажем, Ле Корбюзье долгие годы строил здания, которые были схожи между собой, вне зависимости от того, где они располагались, то сегодня нужно менять подход: дом в Сан-Паоло должен отличаться от дома в Стокгольме, потому что и климат другой, и культура иная, привычки и все такое прочее. И архитекторы должны учитывать все факторы.
— Насколько дизайнер свободен в своем творчестве, а насколько ориентируется на техническое задание?
— Если я вижу, что могу сделать предмет куда более интересный, нежели просит заказчик, я стараюсь его переубедить. Если же ситуация безвыходна, я могу сказать: «Простите, но мне это не интересно». Сто лет назад немецкого архитектора Людвига Миса ван дер Роэ один человек попросил построить дом в романо-готическом стиле. Ван дер Роэ сперва согласился, но постепенно сумел переубедить клиента сделать нечто иное – более современное. И теперь это здание, расположенное в чешском городе Брно, является образцом модерна (вероятно, речь идет о Вилле Тугендат, занесенной в список Всемирного наследия UNESCO. – Прим. В.С.).
— Как бы вы охарактеризовали изменение вкуса и стиля Гаэтано Пеше с течением времени?
— Когда я был еще юношей, я для себя решил, что мне не интересны традиционные материалы. Я начал экспериментировать с новыми материалами. И с тех пор эксперименты вошли в привычку. И этим я занимаюсь до сих пор.
— То есть вы не меняетесь?
— Определенно не меняется то, что я не перестаю менять вещи. Если мы делаем одни и те же предметы, наш мозг засыпает, образуется рутина. Новизна поддерживает в человеке интерес к работе, интерес к жизни.
— Многие ваши интерьерные работы — вещи веселые, юмористические, похожие на игрушки, например, лампы-портреты, диван «Il Giullare» («Шут») или диван «Gli Amici» («Друзья»), некоторые — возвышенно-романтические, возьмем хотя бы диван «Tramonto a New York» («Закат в Нью-Йорке»), а некоторые — очень чувственные, почти эротические, вроде шкафа «L’Abbraccio» («Объятие») или ваших знаменитых кресел Up, имитирующих дамские округлости… В чем цель такого парада эмоций?
— Мы даем людям не только удобство, мы даем нечто большее… Что я имею в виду? Сегодня в мире очень много агрессии, много жестокости, поэтому я стараюсь подарить людям светлые эмоции: радость, оптимизм, юмор… Да, и эротику… Почему бы нет, это привнесет дополнительное измерение в пространство человека, новое измерение в мире дизайна. Мне удалось сделать диван, который заставляет человека улыбаться. Это же замечательно! К сожалению, в школах такому не обучают.
— Откуда вы черпаете эмоции?
— Я наблюдаю за людьми. Я живу в Нью-Йорке, достаточно совсем немного прогуляться по
его улицам, чтобы понять, что нужно людям.
— Дом, в котором вы живете, вы построили сами?
— О нет! (смеется) Я живу на Манхеттене, там очень трудно сегодня построить что-то еще. А вот интерьер для себя я, конечно, сделал сам. Внутри у меня очень большая площадь и очень мало предметов. Больше всего я ценю пространство.
— О чем будет ваш мастер-класс в Баку?
— О мультидисциплинарности. Сегодня это очень важно.
— Как-то вы сказали, что «Хороший дизайн — это комментарий к сегодняшней жизни»…
— Браво! Именно!
— А если жизнь не очень хороша?
— То и тогда дизайн будет ее отражать, но вселяя надежду на лучшее!
2016 год. Специально для журнала «Баку»
Post Scriptum
Вспомнил, что за несколько лет до встречи с Гаэтано Пеше мне удалось посидеть в его знаменитом кресле.
Это было в эдинбургском отеле Missoni… Когда я через год туда вернулся. Отеля Missoni на Королевской миле уже не было. Куда делось кресло, не знаю.
