Михаил Борисович Дегтярь — журналист, путешественник и, пожалуй, самый именитый телерепортер России. Перечень его профессиональных премий, начиная с четырех ТЭФИ, чрезвычайно длинен. Вот и с бакинского Международного фестиваля туристических фильмов Михаил Дегтярь также увез очередную статуэтку. Но в Баку он оставил свое сердце. Еще в конце 1970-х…
Сапунов: Вашу программу «Репортер» я полюбил в юности и до сих пор уверен, что это один самых оптимальных телеформатов. Так что греха таить, вы для меня корифей. И я несколько волнуюсь. А перед какой встречей вы волновались особенно?
Дегтярь: Давно уже, к сожалению, не волнуюсь. И это, наверно, не совсем правильно, волнение все-таки необходимо — как у актера. Но за 23 года существования программы оно куда-то ушло. Да, вот такой рекордный возраст. Обычно говорят, что телепрограммы живут не больше 3 лет. Долгожителей очень немного. А среди еженедельных их почти нет.
Сапунов: Кстати, не могу не отметить важную подробность из вашей биографии. У нас на «Зеленом диване» бывали композиторы, телеведущие, бизнесмены, шоумены, редакторы, актеры… Но впервые у нас в гостях ветеран канализационной службы станции «Баладжары». Добро пожаловать обратно в Баку! Мне приятно, что есть люди, которые, пожив здесь всего несколько лет, влюбляются в мой родной город. И в вашей книге воспоминаний «Репортер» вы очень тепло о Баку отзываетесь.
Дегтярь: Баку — буквально город моей юности. Здесь я жил с 22 до 28-ти лет — самый прекрасный возраст! Сперва было очень тяжело: я был один, чистил баладжарскую канализацию, жил в общежитии в одной комнате с семью азербайджанцами из района, которые не говорили по-русски… Мне тогда помогла выжить бакинская филармония. Я переодевался из рабочей робы в пиджак и ехал на электричке в Баку. Каждый день на протяжении года. Сперва покупал билеты, а потом бабушки-билетерши меня стали пускать бесплатно.
Сапунов: А затем случилась первая ваша публикация в «Молодежи Азербайджана» и началась карьера журналиста… К журналистам тогда относились по-другому. И описанная вами в книге история, как в провинции вам вручали канистры коньяка, очень показательна.
Дегтярь: Да, тогда могло случиться все что угодно. Когда я стал корреспондентом «Комсомольской правды», однажды в Ялте первый секретарь горкома «забыл» для меня в гостиничном номере девушку — второго секретаря горкома комсомола. Абсолютно довлатовская история. Вот так делались карьеры в комсомоле.
Сапунов: Вы много путешествовали, и так получилось, что Азербайджан стал первой страной, которую вы посетили. После вспоминался ли он в дальних странах?
Дегтярь: Ну тогда это была не отдельная страна, было общее большое государство. А вспоминать, разумеется, вспоминал. Например, невероятными темпами строительства Баку очень напоминает Дубай. Но мне не нужен какой-то особый повод для воспоминаний. Баку был мой дом, и я всегда вспоминаю о нем с любовью. Когда мне пришлось покинуть Баку, мне это далось очень нелегко.
Сапунов: Вы на днях встречались со своим старым другом — Максудом Ибрагимбековым. О чем говорили, о чем вспоминали, спустя столько лет?
Дегтярь: Вспоминали его старую квартиру на улице Гаджибекова. Там на балконе был установлен штурвал, и Максуд, изображая капитана, иногда «рулил» домом-кораблем. Вспоминали закрытые просмотры в Доме кино. Вспоминали бульвар. Вспоминали Кубинку, где можно было купить все: крабов, сигареты, пистолет… Но из машины выходить не рекомендовалось. Сейчас того Баку почти нет. Я вчера нашел несколько улиц, сохранивших прежний флёр, там я вновь оказался в Баку, некогда накрывшем меня своим дыханием. Тогда я мог войти в любой двор, где меня сразу же приглашали сесть за стол, угощали шашлыком… Сто национальностей жили в Баку! Припоминаю сцену: улица Петра Монтина, люди сидят на стульях, установленных на тротуаре, и смотрят телевизор, который находится в доме. «Что вы здесь-то сидите?» — «А здесь прохладней!» Такого сейчас мне не хватает.
Сапунов: Многие города изменились — Москва, Одесса…
Дегтярь: Москва — вообще кошмар, превратилась в таджикский город. Когда я приехал в Москву 30 лет назад, она была другим городом — городом, о котором все мечтали. А о современной Москве я не могу мечтать, понимаешь?
Сапунов: В своей книге вы прекрасно описываете свою способность проникать куда угодно. Этот талант врожденный или приобретенный?
Дегтярь: Наверно, это генетическое, хотя мои родители никуда особо не проникали, да и брата моего никуда не пустят. Это такой остапобендеровский авантюризм, основанный на тонком расчете. Бывало для каких-то материалов я представлялся сотрудником горкома партии. В советское время за это можно было серьезно пострадать. А взять историю, когда я с Юлием Гусманом приехал в Ташкент, и нам досталась никудышная гостиница! Я купил на базаре гранаты и пошел к секретарю обкома партии, сказал, что я от секретаря бакинского горкома Вагифа Гусейнова, которого я никогда в глаза не видел. И нам сделали сразу номера в лучшем отеле города и бесплатно. От таких проделок я получал колоссальное удовольствие.
Сапунов: Оглядываясь на пройденный путь… Куда бы вы не стали проникать, в какую авантюру не ввязались бы, какой стендап бы не сняли?
Дегтярь: Я бы, наверно, отказался от поездок в Ирак. Я был там дважды. Вот уж не моя страна! Лондон — мой город, Берлин — мой, а вот Багдад — не мой. Я это чувствую нутром сразу и не могу объяснить. Еще в первый раз, в 1995 году, я дал себе зарок — не ездить в Ирак, и все равно в прошлом году снова там оказался. Я там такого наглотался!.. Жара 52 градуса, мы в бронежилетах, нас охраняет американский спецназ, жуткие условия… Не хочу больше!
Сапунов: Ни о каких своих репортерских подвигах не жалеете?
Дегтярь: Я считаю, что репортер ради съемки должен быть готов на все: раздеться догола, прыгнуть с 15-метровой высоты, пить кровь кобры. Это основа профессии. Нельзя говорить, что я чего-нибудь бы не сделал. Ни о чем не жалею. Интуиция меня никогда не подводила.
Сапунов: Основа вашей теории — детский интерес к жизни. А есть темы, к которым вы потеряли интерес?
Дегтярь: Нет. Меня все интересует. Другое дело, что я некоторое время не занимаюсь репортажной работой, у меня на данный момент нет договоренностей ни с одним каналом, потому что из-за своих откровенных выступлений я испортил отношения со многими телевизионными начальниками. Сейчас я снимаю документальное кино по заказу Министерства культуры, но, конечно, телевизионного репортажа мне не хватает. Это любовь моей жизни и смысл существования. Часто думаю: ах, как я бы это снял, как бы это преподнес.
Сапунов: В стол вы не снимаете?
Дегтярь: Нет. Да и техника быстро идет вперед. Если вчера мы снимали на DVCam, то сейчас все принимают только формат High Definition. И эта гонка будет постоянной.
Сапунов: Сегодня снимают все и всем. Много хороших репортеров, еще больше плохих, того больше — дилетантов. Создается ощущение информационной пресыщенности. Не знаешь, что смотреть, и в результате не смотришь ничего. Вы можете два месяца снимать сложный фильм, а завтра какой-нибудь котик наберет в YouTube в сто раз больше просмотров. Вам никогда не приходило в голову, что мастерство, подобное вашему, уже не нужно? Как и телевидение вообще…
Дегтярь: Трудно сказать. Как это ни банально звучит — время покажет. Действительно сейчас молодежь почти не смотрит телевизор. Мой 18-летний сын использует его лишь как монитор, скачивая фильмы по Apple TV. А я смотрю 5-6 кулинарных каналов, географические передачи. Ну и спорт смотрим. Но новости — никогда. Потому что это бессмысленно, все намного быстрее приходит в интернете. И тем не менее я думаю, что телевидение не умрет. Генетическая память очень сильна. Мои родители каждый день в 9 часов садились смотреть программу «Время». Даже у меня иногда возникает такое желание.
Сапунов: В Баку вы приехали на фестиваль туристических фильмов. Я знаю, что у вас премий ну очень много, начиная с четырех «ТЭФИ»…
Дегтярь: Да, железа много.
Сапунов: Зачем еще-то?
Дегтярь: Все-таки важно, чтобы у моего труда было признание. И отчасти спортивный интерес. Хотя порой премии дают не за качество, а по каким-то политическим мотивам и так далее.
Сапунов: Последняя «ТЭФИ» вам дорогого стоила.
Дегтярь: Да, руководство ВГТРК сказало: «Мы не выдвигаемся на ТЭФИ», а я все равно выдвинулся. И это стоило мне работы. А сегодня саму премию «ТЭФИ» уничтожают. Очень жаль.
Сапунов: Все-таки хорошо, что вы не пошли по водно-хозяйственной части.
Дегтярь: Да, вы знаете, как тяжело найти свое место в жизни. Вот мой сын закончил лучшую московскую школу, поступил в международный институт экономики и финансов, где преподавание только на английском языке. Он свободно владеет английским. Я так был рад!.. А он, закончив первый курс, сказал: «Это не моё. Я хочу на режиссерский факультет ВГИКа». И поступил!
Сапунов: Гены.
Дегтярь: Я поступил во ВГИК с четвертого раза, после стройфака Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта. А он в 18 лет уже студент в мастерской Вадима Абдрашитова!
Сапунов: Вы в Баку включали местные телеканалы?
Дегтярь: Да, в прошлом году. Получил большое эстетическое удовольствие (грустно улыбается)… Это, конечно, позорное телевидение. Три года назад мы — делегация Академии Российского телевидения — Михаил Швыдкой, Анатолий Лысенко, я и другие — встречались с азербайджанскими телеруководителями. И говорили, что многое надо менять. Серьезные мужчины в костюмах нас внимательно выслушали, предложили, чтобы мы приезжали, давали мастер-классы… Мы согласились… И всё. После этого они даже на письма наши не отвечали. Им это оказалось не нужно. А ведь мы были на АзТВ, мы видели студии, технику. Там все по-взрослому! Просто они этим не умеют пользоваться… А мы так хотели помочь.
Сапунов: Если этот разговор возникнет вновь, вы не откажетесь приехать и устроить мастер-классы.
Дегтярь: Да, с удовольствием! Можно было бы сделать интересное, информационное телевидение, с хорошими документальными фильмами, с умными, качественными программами… Просто не знаю, с кем еще можно об этом разговаривать. Ведь мы говорили с первыми лицами телевидения.
Редакция благодарит Nobel Oil Club и бутик Patrick Hellman за помощь при создании материала.
Фото: Халид Зейналов
2011 год
