Гость нашей рубрики – директор Национального Музея Искусств, художник Чингиз Фарзалиев.
Сапунов: Чингиз-муаллим, прежде всего я хочу признаться в любви. В любви возглавляемому вами музею. Я впервые пришел туда школьником и с тех пор достаточно часто посещаю его, продолжая наслаждаться шедеврами, наблюдая развитие музея, подмечая минусы и радуясь приобретению несомненных достоинств. Так, к примеру, вот уже несколько лет ведется реставрация старого корпуса – особняка Дебура. Когда же она закончится и музей представит свою экспозицию во всей красе?
Фарзалиев: Да, действительно, наш музей состоит из двух корпусов: того, в который вы привыкли ходить с детства, и того, в котором сегодня находится экспозиция. Старый корпус сейчас реставрирует итальянская фирма, занимавшаяся реставрационными работами по всему миру. Я видел, как они работают в Санкт-Петербурге. Просто великолепно! И также прекрасно они делают у нас. Итальянцы обещали закончить реставрацию нашего музея к концу 2016 года. Несмотря на все трудности, экономические и прочие, работа не приостанавливается. И в юбилейный год мы хотим по-настоящему отметить эту дату именно в старом корпусе.
Сапунов: Как изменится расположение экспозиции?
Фарзалиев: Будут достаточно большие перемены. Ведь когда-то это был жилой дом, где жил Нариман Нариманов, затем Мирджафар Багиров… Там было множество небольших комнаток, подсобных помещений. Многое было по-большевистски плохо переделано. Сейчас же здание трансформируется специально под музей, на самом высоком уровне.
Сапунов: То есть проводится перепланировка?
Фарзалиев: Да, значительная перепланировка… Например, помните, там был маленький дворик? Теперь этот дворик накрыт стеклянным куполом, там будет прекрасное патио с фонтаном и скульптурами.
Сапунов: Маленькие комнаты объединятся в большие залы?
Фарзалиев: Нет, что вы! Не беспокойтесь, вся прелесть старинного особняка будет сохранена… У нас как-то был директор Лувра Анри Луаретт, он сказал, что это один из самых лучших особняков в мире.
Сапунов: И как будет в итоге?
Фарзалиев: В итоге в старом корпусе будет размещено мировое искусство, а новый, ныне действующий, будет посвящен только азербайджанскому искусству.
Сапунов: Я очень рад, что всем видам искусства будет попросторней. Я же видел, какой богатой коллекцией, к примеру, русского авангарда вы обладаете. Даже Василий Кандинский был, кажется?
Фарзалиев: Кандинского я вам скажу, у нас немало! В музее Гугенхайма в Нью-Йорке, где я был в гостях, в экспозиции выставлено всего два крошечных «кандинских» – живопись на стекле. А у нас таких — целых девять!
Сапунов: Подлинники?
Фарзалиев: Разумеется! В Париже живет большой специалист по русскому авангарду Василий Иванович Ракитин. Без его заключения не обходится ни один аукцион. Когда я только заступил в должность директора, мне удалось связаться с Ракитиным. И Василий Иванович, приехав в Баку, подтвердил подлинность всех наших 40 экспонатов из коллекции русского авангарда. К слову, говоря об авангарде, мы недавно приобрели несколько работ Николая Суетина – художника-супрематиста.
Сапунов: Как формируется экспозиция? Меня всегда интересовало, откуда взялись у нас Левитан, Кандинский, Пукирев, Айвазовский и так далее?
Фарзалиев: Баку был имперским городом, с неисчислимыми нефтяными капиталами, со своей буржуазией. Бакинские богачи скупали искусство и украшали шедеврами свои особняки.
Сапунов: Так это все национализированное?
Фарзалиев: Да. Но не только. Еще очень много в свое время нам передал Эрмитаж…. А когда в 1930-е годы был расформирован Музей современного искусства в Москве, его собрания раскидали по музеям всего Советского Союза.
Сапунов: Я припоминаю вашу коллекцию советского авангардного фарфора.
Фарзалиев: (горячо) Конечно! Все это мы выставим! Потому что зарытое золото – это не золото. Так же, сколько б мы ни говорили, что мы – древняя нация с богатой культурой, пока не продемонстрируем – никто не поверит. Поэтому-то мы и провели более 30 экспедиций во все районы республики, в результате чего собрали выставку «Древний Азербайджан» с огромным количеством артефактов самых разных эпох: от неолита до конца XIX века. Это гордость и достояние Азербайджанского народа, ведь эти шедевры создавались в течение многих веков и передавались из поколения поколению.
Сапунов: А что в нынешней экспозиции составляет вашу особенную гордость?
Фарзалиев: Гордости немало. Возьмем к примеру, наше собрание голландской и фламандской живописи XVI-XVII вв., которое является одной из самых значительных коллекций на постсоветском пространстве. Это признали недавно посетившие наш музей представители Фонда Культурных Исследований Королевства Нидерландов, которые ведут учет уникальных образцов произведений искусства Голландии и Фландрии средних веков. Одними из самых ценных произведений являются, несомненно, картина Питера Класа и картина Адриана ван Остаде «Курильщики в пабе». Это классические шедевры XVII века! У нас есть также пейзаж Гаспара Дюге Пуссена – французского живописца 17 века. Горжусь «Женским портретом» Леандро Бассано. А еще у нас есть великолепный портрет императрицы Александры Федоровны работы французского художника Жан-Жозефа Бенжамен-Констана, есть ценнейшие портреты ее сестры. Знали б вы, сколько предложений к нам поступает о выставках и так далее… А великолепный фарфор из царского сервиза?! Приходите, я вам многое покажу. Но самые ценные экспонаты нашего музея – произведения азербайджанского искусства… Знаете, я не могу без моего музея. Даже когда вечером бываю дома, думаю – поскорей бы на работу. Музей – это сад, который надо постоянно поливать, и за которым нужно трепетно ухаживать.
Сапунов: Мне кажется, что в музее, которому исполняется 80 лет, должен быть уголок, посвященный самому музею. Ведь в музее Искусств когда-то работал будущий легендарный разведчик Мехти Гусейнзаде, в особняке Дебура, куда в 1951 году переехал музей, жил Нариман Нариманов, там располагались «Каспийское Товарищество», «Азербайджанский революционный комитет», Совнарком Азербайджана, а в соседнем здании, условно называем его новым корпусом, была Мариинская женская гимназия, я уже не говорю про горком партии… Словом, богатая история. Как вы думаете?
Фарзалиев: Я считаю, что это хорошая идея, мы попытаемся ее воплотить. Но пока наша экспозиция временная, мы словно сидим на чемоданах в ожидании окончания ремонта. Вот когда реставрация закончится, тогда и будем решать.
Сапунов: Когда ремонт завершится, как долго будете обустраивать свои экспонаты?
Фарзалиев: Вы знаете, когда ремонт закончится, мы ведь давно живем в предвкушении, мы будем себя так подгонять, что у нас и времени поспать, подозреваю, не будет.
Сапунов: Припоминаю, что когда у музея еще не было соединительного корпуса, там был маленький дворик, где стоял памятник Карлу Марксу, перенесенный с проспекта Азадлыг. В связи с этим у меня вопрос: где теперь Карл Маркс?
Фарзалиев: Да, автор памятника Марксу Ибрагим Зейналов был тогда директором музея и он позаботился о том, чтобы сохранить монумент. Этот монумент является частью коллекции Азербайджанской Государственной Картинной Галереи, нашему музею он был передан на временное хранение, сейчас он вернулся в фонд галереи.
Сапунов: Была когда-то идея сделать парк памятников, снесенных по тем или иным причинам в разных районах города. Как вы относитесь к ней?
Фарзалиев: Вполне положительно. Потому что это прежде всего произведения искусства, а то, кого они изображают – дело вторичное. Мы же сегодня любуемся скульптурными портретами римских императоров, не задумываясь о том, какими они были людьми… Не мне принимать решение о создании такого парка, но я бы приветствовал эту затею.
Сапунов: Как вы оцениваете развитие музейного дела в Азербайджане? Сколько открылось музеев за последние, скажем, лет десять?
Фарзалисв: Хорошо. Музеев открывается немало. Это такие музеи, как Музей Современного Искусства, Музей Каменной Летописи, музей Флага, обретший новые масштабы Музей ковра, ставшая очень технически прогрессивной Девичья Башня… И, конечно же, хотелось бы особенно отметить развитие региональных музеев, что очень важно для привлечения туристов. За последние 10 лет, насколько мне известно, я сам довольно часто езжу по различным регионам страны, музеи там очень изменились. Открылось много новых музеев!
Сапунов: Вы наверняка бывали также во многих музеях мира. Что вам хотелось бы воплотить из их устройства у себя – в Музее искусств?
Фарзалиев: Многое… Но! Бюджет Лувра – 35 миллионов евро, только на закупку новых экспонатов они тратят 5 миллионов в год. У нас, как вы понимаете, все намного скромнее, и этому есть объяснение. Ведущие музеи мира, такие как Метрополитен в Нью-Йорке, Лувр в Париже, или Британский Музей в Лондоне, существуют и обогащаются за счет дотаций со стороны спонсоров. Наш же спонсор – это государство. Государство для нас делает очень много, и спасибо ему за это большое!
Сапунов: Чингиз-муаллим, а чем вы, известный художник, пожертвовали, заняв должность?
Фарзалиев: Да, я не сразу согласился стать директором музея, опасался, что утрачу свободу, мышление художника и так далее, (с воодушевлением) а оказалось, что я, напротив, приобрел! Я приобрел масштаб! И эта работа оказалась даже интересней, чем та, которой я занимался раньше. Никакой футболист нс играет до конца жизни, все потом переходят на тренерскую или административную работу. Сегодня у меня намного больше возможностей, чтобы развивать наше искусство. Сделать персональную выставку выдающегося художника, отыскать забытый шедевр, показывать по-новому красоту классики – разве это не творчество? И оно доставляет мне огромное удовольствие! Я автор более 45 книг. Например, в прошлом году, по заказу Администрации президента, вышло 36 книг о деятелях азербайджанского изобразительного искусства. Это было такое наслаждение для меня!
Сапунов: Что еще вас сегодня радует?
Фарзалисв: Меня невероятно радует, когда в музеи ходит молодежь, когда в музеи ходят дети. Увиденное в детстве не забывается никогда. И быть сопричастным этому – огромное удовольствие.
Сапунов: Вы совсем ушли из творчества?
Фарзалиев: Когда-то я читал репортаж из Швеции. Там корреспондент спросил у женщины: «Вы работаете?» – «Вы имеете в виду, работаю ли я на государство? – ответила она. – Неужели вы думаете, что ведение хозяйства, воспитание детей – недостаточно ответственный и важный труд?» Нет, у меня, разумеется, есть мастерская, каждое воскресенье я пишу там пейзажи, натюрморты … Но и там я продолжаю скучать по музею.
Сапунов: А ведь вы же еще и преподаете… Что главное в обучении новых художников?
Фарзалиев: Говорят, что студент – не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь. Я стараюсь дружить со своими студентами. И очень надеюсь, что все они горят, живя искусством.
Сапунов: А работников музея удается зажечь?
Фарзалисв: Конечно же! Музейные работники – фанаты своего дела!
Сапунов: Я надеюсь, когда музей откроется целиком, увидим там «факельное шествие». И чтоб все, от кого это зависит, сделали для этого все возможное. Насколько большой будет экспозиция?
Фарзалиев: У нас в музее свыше 18 тысяч объектов хранения. И большая их часть составит новую экспозицию, которую будут посещать гости Баку, но особенно наши граждане. У нас ведь как многие считают: «Я уже ходил на эту оперу, я уже видел этот балет, я уже был в этом музее, зачем повторяться?» А ведь исполнение оперы каждый раз бывает иным, каждый раз танец балерины отличается от других… Также и современный музей. Экспозиция меняется, регулярно проводятся различные выставки, различные мероприятия… Это же живой организм! Поэтому в музеи ходить нужно не раз, а постоянно.
Редакция благодарит Nobel Oil Club за помощь в организации съемок
Фото: Адыль Юсифов
2016 год