«Зеленый диван» с Сананом Алескеровым

2013 год

144 просмотров

Каждый третий фотограф в Баку считает себя учеником Санана Алескерова. При этом признанный гуру фотографии, список выставок и наград которого не умещается на одной странице, предпочитает называть себя любителем. Объясняет просто: «Люблю я это дело!»

Сапунов: Когда-то Ленин сказал, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино». Сегодня, благодаря распространению цифровой техники, самым популярным «искусством» стала фотография. Фотографов в Баку все больше и больше. И граница между истинным фотоискусством и просто фотографированием несколько размылась. Каково такому признанному профессионалу, как вы, живется и творится среди дилетантов в эпоху девальвации фотоискусства?

Алескеров: Да, есть люди, покупающие сложную технику и не знающие, как с ней обращаться. Рано или поздно они приходят ко мне и спрашивают: «Санан, что мне с ней делать?» Я отвечаю: «Купи маленький фотоаппаратик, пускай он будет всегда рядом с тобой». Очень большая часть населения, которая сейчас увлекается фотографией, скоро бросит это дело. Потому что некоторые из них даже не способны перебросить фотоснимки на компьютер, хранят их на камере, там и показывают их друзьям, словно на телефоне. Дай им бог здоровья! Но и во времена Ленина, когда кино было «важнейшим из искусств», был и Эйзенштейн, который учил весь мир, как надо снимать кино. С одной стороны, простота и доступность современной фотографии – это неплохо: некоторые фотографы делают то, на что я в ранние годы никогда бы не осмелился, например, снимать в темноте. Многие делают прекрасные снимки для самих себя, при этом не являясь фотографами. С другой стороны, это, несомненно, девальвация. Многие думают, что купив дорогую технику, они немедленно выйдут на уровень Демаршелье, Брессона, прославятся и заработают много денег. Впрочем, когда фотографируют все, несомненно, появятся «сливки» – настоящие таланты. Нужно лишь время.

Сапунов: Насколько важны габариты камеры?

Алескеров: Я недавно приобрел маленькую фотокамеру Fuji. Меня многие увещевали: «Куда ты с такой малюткой, это не солидно, тебя и за серьезного фотографа не примут!» Полагают, что главное – тяжелый длинный объектив, бустер, бленда побольше. Но я подошел к черте, когда мне уже безразлично мнение посторонних людей. Кто меня знает и меня приглашает – мне доверяет. И если я буду снимать «Сменой» (советский фотоаппарат, производившийся с 1939 года, отличавшийся простотой устройства и невысокой ценой. ред.), значит так и надо! А я часто обращаюсь к самой простой технике: Holga, Polaroid. Чтобы относиться к съемке, как ребенок относится к рисунку – свободно, незакомплексованно!

Сапунов: Вам помогло журналистское образование?

Алескеров: Образование – нет, а вот опыт журналистский мне немало помог для установления контактов с людьми. Я работал в газетах, в «Азеринформе», и, когда понял, что советская журналистика совершенно несвободна, она потеряла для меня всякий смысл. А я потерял к ней интерес.

Сапунов: Но любая свобода не может быть абсолютной. И свобода журналистики в том числе.

Алескеров: Я думаю, что сейчас журналистики почти нет. Я имею в виду фотожурналистику. Почему? Потому что нет изданий, которым требуются такие материалы, как фотоочерк, развернутый репортаж. Не говоря уже о таких жанрах, как проектная работа, чтобы, скажем, я провел в Хыналыге неделю, месяц, год и сделал бы подробный рассказ о том, как там живут люди. Меня интересует не поверхностная журналистика, не новостная, а более глубокая.

Сапунов: Каковы критерии профессионализма в фотографии? Как отличить талантливого любителя от профи?

Алескеров: Сколько я знаю великолепных фотографов – почти все они говорят: «Я не профессионал, я – любитель». И сколько я знаю людей, которые понятия не имеют, скажем, что такое глубина резкости, и при этом считают себя профессионалами. Чем скромнее, тем лучше. Я тоже считаю себя любителем, потому что я люблю это дело. Если брать за критерий заработки, то раньше больше всех зарабатывали «стояночники» – те, который караулил студентов у входа в институт и фотографировал их «под пальмой». Четкой линии нет. Каждый определяет сам. Я могу сказать, что Фарид Мамедов – профессионал. Прежде чем снять пейзаж, он стоит 2-3 часа, смотрит, думает, ждет нужное освещение. Мастер пейзажа!

Сапунов: Вы много преподаете. С чего вы начинаете занятия?

Алескеров: Мы говорим, зачем ему нужна фотография. Если он пришел только потому, что модно, я так и буду его учить. Если он говорит: «Я работаю в больнице и хочу запечатлеть страдания людей», я его пойму. Хуже всего, когда приходят люди, думающие, что уже все умеют и все знают.

Сапунов: А зачем же тогда приходят?

Алескеров: Хотят называться учениками Санана Алескерова!

Сапунов: Но вы же не даете сертификат.

Алескеров: Нет. Мой сертификат – моя книга с дарственной надписью. Я думаю, это лучший диплом.

Сапунов: Значит, самое главное для начинающего фотографа…

Алескеров: …понять, что он хочет снимать! Например, мы идем в Ичери Шехер. Что вы хотите там снимать? Старые двери, цвета, святые места, стариков, социальную тему, улочки? Это же целый мир – Ичери Шехер, который нужно уметь видеть. С этого умения начинал я сам. Я был самоучкой, но учился хорошо, на «пятерки» (смеется). Я как-то разговаривал со знаменитым Йозефом Куделкой (чешско-французский фотограф, обладатель Золотой медали Роберта Капы и других наград. – ред.), я заметил, что продолжая разговор, он постоянно сканирует местность, постоянно выглядывает новый кадр.

Сапунов: Вы всегда берете с собой фотоаппарат?

Алескеров: Обязательно! Хотя бы небольшой – непременно. Я вчера был на Джингирдаге. Сделал буквально 2-3 кадра. Это такое святое, на мой взгляд, место, что там и снимать нет необходимости. Но! То что ты там не снял, ты снимешь в другом месте! Потому что этот Джингирдаг тебе будет советовать!

Сапунов: То есть подсознательно что-то накапливается.

Алескеров: Конечно! А если не беру камеру, то непременно что-то случается. Поэтому фотоаппарат всегда со мной.

Сапунов: У вас есть табу?

Алескеров: То, что не относится к моей компетенции, к моему миру. Например, война в Сирии – не мое. Мне неинтересно делать фотографии, где какая-то проблема вылезает «В лоб». Я стараюсь запечатлевать проблемы так, чтоб они подспудно выходили из обычной фотографии, мягко, может быть, лишь со временем. Табу – всякая безвкусица, несмотря ни на какие деньги. Табу – съемка свадеб. Это сейчас целая культура, многие прекрасно снимают свадьбы, но для меня это – табу.

Сапунов: Из-за массовости свадебного жанра?

Алескеров: Нет. Просто потому что это не мое дело. И еще меня очень легко обидеть. Если меня кто-то поманит пальцем, я просто повернусь и уйду. Хотя на это и не стоит обижаться – ведь на свадьбах разные люди бывают. Но таков уж я.

Сапунов: А на непонимающих ваши работы обижаетесь?

Алескеров: Это проще. С людьми, которые мне не нравятся или которым не нравлюсь я, поступаю согласно суре Корана – просто встаю и ухожу, ничего не объясняя, не оправдываясь. У меня есть даже серия работ – «Уходящие». На них люди, которые уходят от плохого. Это не слабость, это правильно.

Сапунов: «И не оспаривай глупца».

Алескеров: Да! Один раз я даже так развелся! (смеется)

Сапунов: Как вы относитесь к ню?

Алескеров: Я очень серьезно к этому отношусь. Снимать ню очень и очень скользко и тонко. Здесь очень велик риск повторить чужой кадр, велик риск скатиться в пошлость. Почти все ню для меня делятся на две категории. Первая – красота женского и мужского тела. И меня от этого тошнит. Вторая – в лучшем случае страсть или в худшем случае порно… Анри Картье-Брессон немного снимал обнаженной натуры, но в его кадрах удивительная жизнь. Эдвард Уэстон снимал ню так же, как снимал натюрморты или, к примеру, горы. Для него было очень важно донести красоту пластики, независимо от объекта. У меня очень мало ню-фотографий, и я пока это не покажу. Прежде всего из-за местных нравов. Видите, какой шум поднялся после публикации фотографии Айдан Салаховой?

Сапунов: Мне не нравится ее творчество, но она молодец!

Алескеров: Мне точно так же не нравятся ее работы, они чересчур «современные», а значит для меня не интересны. Но она правильно сделала, что снялась, правильно сделала, что опубликовала, и правильно делает, что посылает всех подальше.

Сапунов: Знаменитостей вы снимаете?

Алескеров: Я снимаю своих друзей, некоторые из них достаточно известные люди. Но со «звездами» предпочитаю не работать. Наверно, потому, что у меня был дурной опыт: капризы, опоздания на 2-3 часа. К сожалению, у меня не хватает терпения для этого. Я люблю точность. Некоторое время назад во Флоренции я снимал итальянских аристократов, делающих вино. Все было восхитительно четко! «У тебя есть 20 минут, затем моя дочь должна уехать». И ровно 20 минут я с ней работал! Эту краткость компенсировал ее отец, который никуда не торопился. Он сказал: «Мне приятно с тобой работать», – и снимался аж три часа. У наших же нередки странные претензии, извините за выражение, понты. Я же предпочитаю, чтобы мы находились на одном уровне, ведь это работа. Зазнаваться будем в другом месте, в другое время. А сейчас давайте работать! Я работал с четырьмя «магнумовцами» – фотографами мирового класса. Ни один из них не позволял даже назвать его по фамилии – только по имени! «Называй меня Йозеф!», «Я – просто Реза! (Йозеф Куделка, Реза Деггати – известные фотографы. – ред.). Наши фотографы нередко принимаются «меряться объективами». Когда же я говорю: «Покажи свои фотографии», – спор сразу прекращается.

Сапунов: Что в Азербайджане недофотоrрафировано? Где у нас белые пятна?

Алескеров: Весь Азербайджан – сплошное белое пятно. Весь Азербайджан нужно снимать, снимать и снимать! Объектов и тем – тысячи! Где книги про тот же Ичери Шехер? Загляните в парижские, миланские, московские книжные магазины! Там сотни и сотни книг о Париже, Милане, Москве. У нас такого пока нет. Это забота издательств, но не фотографов. Публикуют часто «рекламные», «вылизанные» городские образы, которые читателям неинтересны. А про 200 моих снимков Старого города мне сказали: «Такое нельзя публиковать! У тебя там старый дом с трещинами!» Но ведь в этом вся прелесть, красота в правде! У Ричарда Аведона есть портрет Софи Лорен, где видны все морщинки и даже пудра. Все смотрят и говорят: «Какая красота!», потому что понимают: это не пластмасса, это настоящее! Сила фотографии в чем? В документальности! В том, что мы верим в ее правдивость. Если пропадает правда – фотография превращается в картинку.

Сапунов: Как вам помогает йога?

Алескеров: Мне 56 лет. У меня хорошая «дыхалка», у меня есть желание жить, я могу отличать хорошее от плохого! Все! До свидания ! (улыбается).

Редакция благодарит NоЬеl Oil СluЬ и бутик Patrick Неllmаnn за помощь при создании материала.

Фото: Руслан Набиев

2013 год

Вам также может понравиться