Баку находится на морском побережье, это всем известно. Из советских столиц, кажется, только Баку, Рига и Таллинн могли похвастаться морскими пляжами. Но если вы когда-нибудь ныряли в Балтику, то, конечно, понимаете, насколько наш Каспий теплее и уютнее. Другое дело, насколько удобно здесь было принимать морские ванны.
В детстве каждое лето мама нас нередко вывозила на пляж, чтобы детишки порезвились в морской воде. Процедура была следующей. Во-первых, выбирали день, как правило, выходной. Выскакивали на балкон, удостоверялись, что нет сильного ветра. При умеренном ветре мы старательно определяли его направление. Если ветер был северный (норд, он же хазри), мы ехали на южный пляж — Шихово. Если же ветер дул с юга (моряна, он же гилавар), то отправлялись на один из пляжей северного побережья — у поселков Бильгя, Пиршаги и др. Волны мы любили, но они могли нанести множество водорослей, что было не так приятно. А волны на юге грозили и остатками нефтедобычи, после которых приходилось тщательно отмываться.
И ещё была разница: на Шиховский пляж, который считался городским, добираться было раза в полтора быстрее. Но там было многолюднее и менее чисто. Словом, многое зависело от того, сколько у мамы было свободного времени.
Когда пасьянс с погодой и временем складывался успешно, мы начинали собираться.
Традиционно на пляж брали большую «подстилку» (например, старое покрывало) — не на песке же лежать. Разумеется, были необходимы полотенца, панамки, сменная одежда. Брали еду: жареную курочку, вареные яички, отварную картошку, огурцы, помидоры, фрукты, хлеб, иногда котлеты и что-то вроде. В спичечной коробочке или бумажном фунтике — соль. В термосе — чай. К чаю — карамельки.
Частью поклажи были предметы для развлечения. Мой дядя Юра привез когда-то из Риги ценный сувенир — надувной матрас. И мы обожали брать его на море. На нем и лежать было мягко, а уж плавать — вообще счастье. Проблема была лишь в том, что большой, трехсекционный, матрас был из добротной резины и весил изрядно. А уж когда я магазине «Спорттоваров» купил маску для подводного плавания и большие резиновые ласты, то груз стал ещё массивнее… В итоге наше пляжное снаряжение размещалось в трёх-четырёх больших увесистых сумках. Сборы порой занимали часа два, и я переживал, что уходит драгоценное пляжное время.
Наконец, утрамбовав подстилки и вареную картошку, сходив на дорожку в туалет и дослушав, что мама думает о моих ластах, мы выезжали.
Сперва обычно шли на метро и доезжали до станции «Азизбеков», где с небольшого автовокзала отправлялись автобусы в апшеронские посёлки.
Посадка на те автобусы напоминала погрузку эмигрантов на последний пароход из советской России. С криками и воплями толпа бежала за выруливающим на стоянку ЛАЗом, каждый старался попасть к двери первым. Ибо тогда был шанс захватить сидячее место. Иногда вперёд пускали шустрых детишек, а родители ломились за ними со всем своим бесконечным багажом. Автобусы забивались под завязку. Пассажиры стояли иногда на одной ноге, а дышали по очереди.
Урча, пыхтя и покачиваясь, автобус трогался в путь. Дороги тогда были под стать автобусам, а потому ехали долго, около часа. Сухие поля, нефтяные вышки, посёлки, снова сухие поля. Моря еще было не видно, но мы начинали чувствовать его запах заранее. Вот автобус вырывался на прибрежный простор и исторгал из себя свежую толпу купальщиков.
Народ мгновенно рассеивался по побережью в поисках удобных мест. Важно было найти «тенёчек», чтобы разбить там лагерь. Для «тенёчка» на общественных пляжах были построены большие навесы. Под одним навесом помещалось до 7-10 небольших компаний. Удобнее были разместиться возле облупленного опорного столба. А если все столбы заняты, то и в серединке тоже ничего. Главное разгладить песок, вытащить из него посторонние арбузные корки и конфетные обёртки.
Некоторые, предпочитавшие независимость от государственных навесов, растягивали на каких-то палочках простыню. Где-то вдалеке виднелись очень крутые граждане, привязавшие тенты к персональным «Жигулям».
Но вот всё постелено, разложено. Мы раздевались (скоротечное странное чувство от стягивания шортов при народе) и бежали к морю, подпрыгивая на раскаленном песке. Ближе к воде песок становился сырым и прохладным. На нем подсыхали водоросли и валялись фрагменты размокших камышей. Изредка на пляже можно было увидеть дохлого тюленя.
С морем было две трудности: в него было трудно войти (ай, холодно!) и из него было трудно выйти (холодно, ай). Но в остальном купание в Каспии было наслаждением. Можно было перепрыгивать через волны (если они все-таки были), можно было поводить хоровод, приседая по команде, можно было, резко крутанувшись, создать вокруг себя морской бурун, можно было посоревноваться, кто дольше задержит дыхание под водой. Опять же надутый матрас (не зря же тащили) казался настоящим кораблём, только было важно следить, чтобы капитана корабля вместе с его матрасом не унесло в море.
После одного-двух купаний приступали к трапезе. Честно говоря, всё это — курицу, котлеты, яйца, картошку, освобожденные от газеты и, конечно, остывшие — есть на пляже было совершенно невкусно, да ещё и песок прибивался ветерком. Но предполагалось, что морские ванны и свежий воздух возбуждают в нас аппетит.
Для пляжников шустрые торговцы разносили вареную кукурузу, арбузы, мороженое в коробках с сухим льдом.
Народ вокруг резвился как мог: играли в волейбол, резались в дурака, кто-то даже читал книжку.
Потом снова купание, снова «ай, холодно!» и «холодно, ай!».
И вот наступало время уезжать. Под полотенцем мама стягивала с меня мокрые плавки и заменяла их на сухие трусы. Я очень волновался, чтобы никто не подсмотрел.
Став постарше, я ходил в раздевалки с большой корявой буквой «М». Эти раздевалки были по-своему элементом эпохи: облезлые, покореженные загнутые листы жести на ножках. Если посмотреть сверху, сейчас они напомнили бы знак @. Снизу виднелись ноги переодевающихся и стягиваемые/натягиваемые трусы. Сверху иногда торчали макушки. Внутри всегда было сыро, потому что с плавок и купальников натекала вода. Нередко валялись чьи-то старые плавки, изгвазданные в песке. Хуже, когда кроме морской сырости была и влага другого свойства. А то и куча могла лежать. Туалеты-то на пляже если и были, то такие страшные, но проще было до дома потерпеть.
Переодевшись в сухое, отряхнув с подсохших ног песок, мы отправлялись в обратный путь. Было чуть легче, ведь еда и чай так или иначе расходовались. Но было и труднее, потому что море и солнце расслабляли. И вот в этом «отдохнувшем» состоянии мы снова штурмовали автобус и снова с пересадкой ехали домой. Добирались, выжатые, но довольные, а кожу пощипывал свежий загар…
Я весь первый класс занимался в «Трудовых резервах» плаванием, но действительно плавать научился позже и именно на море.
Эпопея с мучительными пляжными автобусами завершилась для меня в начале 1990-х, когда на море мы ездили с друзьями. Помнится, мы открыли сезон и я, на радостях, сильно обгорел (я вообще плохо восприимчив к загару). Моментально раскраснелся как вареный краб! Когда же мы отправились из Бильгя обратно, то место мне удалось ухватить лишь на подножке автобуса. И всю дорогу я буквально висел в открытых дверях. Ко всему прочему внезапно начался сильный дождь и я промок. Но и этого было мало! Дождевые потоки стекали по автобусу на «мою» дверь, вымывали из её механизмов чёрную смазку и струились мне на макушку, грудь и спину. В результате я домой вернулся обгорелый, мокрый и жутких чёрных потёках. «Что с тобой?» — поинтересовалась мама. А ничего такого. Сын самостоятельно съездил на пляж.
