Первая покупка, самостоятельно сделанная в детстве — буханка хлеба. За хлебом ребёнка было посылать безопасно: дорогу переходить не требовалось, потому что ближайший хлебный находился в нашем же квартале — напротив «милиции» (то есть напротив Наримановского РОВД). Так называли и гастроном — «Напротивмилиции». Но овощами-фруктами торговали в отдельном ларьке. А рядом, втиснутый в угол меж домами, стоял и фанерный хлебный магазинчик. Удивительно, но большинство наших монтинских хлебных (в Москве их называли булошными) были именно отдельными заведениями, сконструированными, как правило, из фанеры, иногда обитыми жестью. Такой был напротив Наримановского сквера (сейчас там хлеб пекут), такой был во дворе БЭМЗовского дома (там теперь тоже пекарня). Были в 1970-х и другие магазинчики «Чорек-хлеб», от которых не осталось и следа.
Ассортимент хлебо-булочных изделий был прост. Бестселлером являлся хлеб, изготавливаемый на хлебзаводе (ближайший был, вероятно, в районе «Гянджлика»). Сейчас, когда сортов хлеба немеряно, его называют «заводской хлеб». Тогда мы называли его «круглый». Это основа основ. Этот хлеб стоил 30 копеек, позже — 40 копеек. Его продавали не только целиком, могли и отрезать половинку. Хлеб редко залеживался. Поэтому когда грузовик-хлебовоз — жестянка на колесах — привозила в магазин свежую выпечку, её всегда ждала толпа, жаждущая горячего хлеба. Поверх толпы грузчики в относительно белых халатах проносили в магазин деревянные лотки с пышущими жаром буханками. Торопливо пересчитывая, продавщица споро раскладывала хлеб на наклонных полках. Следом начиналась торговля.
А и вкусный же был это хлеб! Кто из ребят доносил до дома буханку целиком? Как можно было не погрызть её хрустящую корочку?! Если мне удавалось сдержаться, то непременно дома бабушка отрезала мне горбушку и щедро её подсаливала. Это было настоящее лакомство!
Впрочем, если я все-таки отгрызал у буханки бок, то мне горбушка тоже доставалась. Но, к сожалению, та самая, обгрызенная, а не с другой стороны. Как я ни просил.
Другие сорта хлеба были большей редкостью. Например, «батон», тот самый овальный, что с поперечными рубцами. Он, кажется, был белее. Совсем редко случалсь «Кирпичики». Бывали и 20-копеечные буханки серого хлеба. Но большой популярностью они не пользовались. Продавались и огромные плотные лаваши. Удивительно, но вкуснейший хлеб из печи-тендира я попробовал значительно позже. За ним тогда, вероятно, нужно было ехать в деревню. Или идти в ресторан.
Другой эксклюзив пекли неподалеку от вокзала. Там можно было купить огромные «железнодорожные» караваи — аж за 50 копеек. А еще раньше «железнодорожный хлеб» был таким большим, что его продавали на вес. Целиком редко кто покупал.
В хлебных продавали также разные булочки: простые «Городские», с джемом, или — в форме сердечка — посыпанные сахаром. Булочки стоили 10 копеек.
Очень популярны были румяные бублики. Они сперва стоили 5 копеек, а с маком — 6 копеек. Но после мак заменили на экономно посыпанный кунжут. Большой редкостью были коржики. Видел их только в самом раннем детстве.
В продуктовый магазин самостоятельно я ходил редко: то торт мне подсунут без коробки (как я его донес?), то колбасу несвежую. Так что я в нашем гастрономе был только сопровождающим и зрителем, с интересом разглядывающим прилавки. Мясные и куриные фрагменты интересовали меня слабо. Вероятно, эстетическое чувство противилось этой убогой расчленёнке. На толстую любительскую колбасу, заворачиваемую в жесткую крафтовую бумагу, смотреть было скучно. Тетрапаковские «треугольные» пакеты с молоком или бутылки с кефиром, запечатанные цветной фольгой, тоже интересовали мало. Да и очереди в те отделы стояли регулярно: то сметану дают, то какую-нибудь колбасу получше. Что там ребенку толкаться?
А вот кондитерские изделия, разумеется, привлекали внимание — яркостью, пестротой и потенциальной вкусностью. Конфеты моего детства: развесные «Ромашка», «Гарангуш» («Ласточка»), «Каракум», «Красный мак», батончики, помадки, сосульки-барбариски, подушечки, ириски «Золотой ключик» (продолговатые) или «Кис-кис» (квадратные), штучные здоровенные «Гулливер», леденцы «Монпансье» в круглых жестяных коробочках. Конфеты в коробках были деликатесом, их покупали без меня и, как правило, не для меня, а для подарков: врачам, учителям, руководителям. На коробках были нарисованы какие-нибудь цветы, которые были не сильно-то информационны. Что внутри? Конфеты с пралине? А может грильяж в шоколаде, который я угрызал с трудом?
Иногда мама, по случаю, покупала в подарочных целях 2-3-4 разные коробки и прятала где-нибудь в глубине шкафа. Туда подкрадывалась моя младшая сестренка и по чуть-чуть угощалась из каждой коробки. Они же не были заклеены! Мать позже хватится: а в каждой коробке недостача. «Ну что ж ты из разных-то тащишь?» — с грустью спрашивала она сестру. Так конфеты лишались своего подарочного потенциала и мы мужственно их доедали!
Лишь одну коробку я мог узнать из миллиона. Половина упаковки была желтой, а на другой был избражен могучий платан. Это были конфеты «Чинар»! За них я тогда запросто мог бы продать какой-нибудь ненужный уголок бекрайней советской родины. Как и многие другие деликатесы, эти конфеты продавались по праздникам или по каким-то другим неведомым обычным покупателям случаям. Что входило в рецепт «Чинара», не знаю. Внутри шоколадных кубиков были орехи и что-то зелёное. Доставшиеся мне на праздник конфеты «Чинар» я тщательно распределял, любил их есть, смотря по телевизору какие-нибудь замечательные фильмы: сказки или комедии.
И разумеется, необходимо вспомнить всяческую выпечку. Мы часто покупали коробки с печеньем, за рубль-сорок. Печенье было и в форме кругляшей, обсыпанных сахаром, и в виде колечек белых и коричневых, и другое. Были и в пачках, вроде «Юбилейных». Были и развесные: например, знаменитое курабье. Продавалась и традиционные азербайджанские шякяр-чуреки — фактически тоже вкусное, рассыпчатое печенье в форме… как бы это сказать… придавленного конуса с коричневым пятнышком в центре. Отставить эротические ассоциации!
Пахлава в коробках была дефицитом, нужно было доставать. За популярнейшими тортами «Апшерон» и «Бакы» нужно было охотиться.
А вот вафельные торты были сколько угодно: «Арахисовый» за 1-15 и «Шоколадный» за 3-05. А самым популярным был, разумеется, бисквитный торт «Сказка»: в форме полена, украшенный кремовыми розочками, шоколадными разводами, цукатами. Иногда он снизу оказывался каким-то подмокшим, но это на вкус и на нашу радость не влияло.
Эх, не так уж мало сладостей было в нашем детстве!
Сладости на витринах расставлялись особенно эффектно: корзинами, вазонами. А позади… странное дело!.. у меня в памяти отпечатался разложенный уж совсем экзотический товар. Кубинские сигары в индивидуальных алюминиевых футлярах! Это было, конечно, не аппетитно, но это было чрезвычайно красиво и загадочно. Не думаю, что их кто-то покупал у нас на Монтино. Хотя кто знает?
— Мань, — языковую больше не выбивай! Всё! — кричала продавщица кассирше. И толпа, перегородившая торговый зал, вздыхала как единый организм. Те, кто успел пробить на кассе право на получение порции языковой колбасы, радовались, а те, кто не успел — шли атаковать молочный отдел, куда поступила свежая сметана.
Кассиры и продавцы были чуть ли не сакральными персонами, строгими повелителями продовольственных судеб. Кассирша ловко стучала по разноцветным кнопкам массивного выпуклого аппарата, казавшегося мне очень сложным. А ведь там еще нужно было и ручку крутить, а снизу еще и ящик был с деньгами! Очень это было впечатляюще. И сама кассирша была похожа на аппарат: с таким же выдающимся бюстом.
В довершение над кассой висела пожарная сигнализация с так называемым «звонком громкого боя», состоящим из двух круглых серебристых чашек-колокольчиков, привинченных по центру. Ну сиськи сиськами же!
Но покупателям было не до детских отвлеченных впечатлений. Их задачей было выстоять за сметаной, мясом, рыбой, курицей, колбасой и так далее. А ведь в соседний ларек апельсины завезли!
Покупки складывались в сумки, в корзинки, в сетки-авоськи и неслись домой. «Корейку выбросили!» — гордо говорилось с порога. И никто слово «выбросили» унизительным не считал. Ценная добыча была поводом для искренней радости.
…Всё-таки в 1970-х с продуктами ещё было слава богу. История с талонами началась позже.
