Всезнающая Википедия называет Пола Уильяма Скотта Андерсона британским режиссером, с чем сам Пол совершенно не согласен. Рожденный в английском Ньюкасле, живущий в США, он снимает свои фильмы по всему миру и просит считать себя «глобальным» режиссером. Автор страшных кинокартин «Мортал Комбат», «Чужой против Хищника», «Обитель зла» в жизни улыбчив, доброжелателен и открыт для общения с журналистами.
Мы встретились с Полом Андерсоном в бакинском ресторане Art Garden.
— Пол, современный мир полон страшных вещей. Ежедневно в новостях мы узнаем об ураганах, катастрофах, террактах. Однако люди по-прежнему любят фильмы ужасов, любят пугаться, наслаждаются кинострахами. Почему?
— Человечество не так долго живет в современном цивилизованном состоянии. Этому предшествовали жестокие тысячелетия, дикие тысячелетия, которые приучили людей к определенной дозе адреналина. Человеку современному этого адреналина не достает. И поэтому у него есть потребность в том, чтобы пугаться. Этим и занимается кино.
— Вы мастер страшного кино. А чего вы сами боялись в детстве?
— Когда я был ребенком, я боялся замкнутых пространств, был этаким клаустрофобом. Позже, в юности, очень боялся лифтов — что они вдруг рухнут. В моих фильмах в лифтах постоянно что-то случается — это потому, что я считаю лифт весьма страшным местом.
— Не боялись ни ведьм, ни привидений?..
— Я же вырос в большом промышленном городе. Там страхи более технологические.
— Чего не стыдно бояться в наше время?
— Я не так уж много боюсь в этой жизни. А когда становишься отцом, то все личные страхи и вовсе отступают. Появляются страхи за ребенка. Когда дочурка кашляет ночью, ты переживаешь, когда она перестает кашлять, ты снова переживаешь. Помню, когда наша малышка была еще совсем маленькой, мы иной раз ночью стояли над ней и прислушивались: «Дышит ли?» Дотрагивались — она принималась плакать, мы вздыхали с облегчением. А ведь ребенок с таким трудом заснул! Я рассказал об этом маме, она сказала, что у нее со мной было точно так же. Молодым родителям порой свойственна паранойя.
— Вернемся к кино. Можете ли вы сформулировать некие правила триллера?
— О, это непросто! Но очень много заключается в выверенности темпа. Необходимо точно рассчитать процесс саспенса. Если поторопишься, зритель может быть еще не готов испугаться. Если затянешь — рискуешь потерять внимание аудитории. Та же ситуация в комедиях. В шутках тоже очень важно распределение времени. Вот почему я очень ценю тестовые просмотры. Мне очень важно увидеть, на что реагирует зритель, чего и когда пугается. Задача режиссера — помочь аудитории напугать саму себя. Это, конечно, трюизм, но самое страшное находится в сознании человека. Его надо только подтолкнуть.
— Говорят, наибольший комплимент режиссеру хоррора — это мокрые сиденья после просмотра.
— (смеется) Интересно! Я не проверял. Но напитки на моих фильмах расплескивали не раз…
— Как вы разграничиваете искусство и производство? Современное кино — это прежде всего индустрия или еще все-таки искусство?
— Я вырос в Европе и по-прежнему верю, что кино — это искусство. Другое дело, что во многих случаях это искусство коммерческое. Творя кинофильм, ты привлекаешь к работе полторы тысячи людей, тратишь 50 миллионов чьих-то денег, и за все это надо нести ответственность. Это не роман или картина, которую художник пишет самостоятельно, это коллективное творчество, и очень дорогое.
— Считаете ли вы себя британским режиссером или американским?
— Я никогда не определял себя как английского режиссера или как голливудского режиссера. Я предпочитаю называть себя глобальным режиссером. В юности мне не нравились британские фильмы, мои любимые режиссеры были с континента — Жан-Жак Бенекс, Лео Каракс, Люк Бессон, которые создавали большие фильмы, может, и с небольшим бюджетом, но яркие и стильные. 20 лет назад, когда я только переехал в Лос-Анджелес, показы в США окупали 70% бюджета, а остальной мир — 30%. Сейчас же ситуация изменилась кардинально. В Северной Америке мои фильмы собирают 20% боксофиса и 80% — по всему миру. То же касается и других картин, таких как «Пираты Карибского моря», «Миссия невыполнима». Америка стала менее важным кинорынком, по сравнению с остальным миром.
— Развитие кинематографических технологий, компьютерной графики может привести к тому, что завтра из кино исчезнут актеры. Как вы относитесь к этому?
— Я категорически не согласен! Актеры очень важны! Они привносят в фильм то, что никогда не сделает ни одна самая замечательная компьютерная программа. Когда мы были детьми, мы играли в ковбоев, индейцев, гладиаторов, девочки представляли себя принцессами, мы искренне верили в то, что воображали, и в то, что изображали. Повзрослев, мы потеряли эту способность и изображение кого-либо нам стало казаться несерьезным, детским. А вот актеры сохранили в себе способность становиться кем-то другим. И это чудесный дар. Актер прорабатывает роль, он знает, как его герой поступит в том или ином случае. Даже если ты создашь персонаж на компьютере, то лишь актер сможет вдохнуть в него настоящую жизнь.
— Есть мнение, что фильмы, подобные тем, что создаете вы, при всей их популярности, никогда не завоюют «Оскар». Печалит ли вас это?
— Если обратиться к истории Оскара, то можно вспомнить, что некогда к «Оскару» относились не очень серьезно, в 1929 году чуть не вручили приз за лучшую мужскую роль овчарке Рин-Тин-Тин. Позже премии вручались популистским картинам, любимым в народе. Сейчас те времена прошли. Пожалуй, последним популистским оскароносцем был «Титаник»… Да, я понимаю, что мои картины не для «Оскара». Но я вовсе не собираюсь плакать по этому поводу. Я делаю фильмы для зрителя. И для меня наибольшее удовольствие, когда зритель пугается, смеется, радуется, переживает. Вот мой «Оскар»!
— И может быть, самая значительная премия — это ваша супруга?
— (улыбается) Кстати, да, тоже замечательно!
— Как вам удалось завоевать сердце самой прекрасной актрисы и женщины Миллы Йовович?
— Мы очень много вместе работали… Хотя, пожалуй, я не могу объяснить, как все произошло и как так вышло, что мы влюбились друг в друга. Это великая загадка.
— А своей дочери Эвер Габо вы показывали ваши фильмы?
— Конечно, нет, ей же всего пять лет. Но Эвер Габо бывала на съемочной площадке последней «Обители зла» и однажды нечаянно попала в вагончик, где гримировались зомби. Конечно, она напугалась и мы были вынуждены ей объяснять, что это артисты, грим, маски… Она все поняла и даже подружилась с зомби. Потом нередко меня спрашивала дома: «Папа, как там зомби? Все ли у них в порядке?» Но киноинтересы у дочери пока лежат в другой плоскости. «Мадагаскар 3» мы порой смотрим по шесть раз на дню.
— Я видел, как ваша дочь делала вам маникюр…
— Да, вот остатки ее последней работы…
— Не планирует ли она заняться вашей прической?
— Пока нет, моей прической занимается ее мама.
— Жаль, что вы приехали к нам в Баку без семьи… А что вы сами ранее знали о нашей столице?
— Любопытно, но моя матушка бывала здесь в 70-е годы и немало мне рассказывала про Баку. И вот я наконец оказался здесь и получил возможность полюбоваться вашим городом. На меня произвели огромное впечатление башни Flame Towers, выросшие на холме. Вообще это сочетание древней и современной архитектур меня потрясло. Фотографии не передают в должной мере величия Flame Towers. Когда смотришь на них снизу, они возвышаются над старой крепостью, аж дух захватывает! Я люблю архитектуру. Если бы я не был режиссером, я бы стал архитектором.
— Когда-то вы мечтали снять «Роллс-Ройс», врывающийся в метро. Вам это удалось в Москве. О какой суперсцене вы мечтаете сейчас?
— Сейчас я собираюсь снимать фильм о разрушении Помпеи. Это очень интересный переход от фильмов и роликов в стиле хай-тек — к историческому фильму-катастрофе.
— Я обожаю фильмы-катастрофы!
— Мне они тоже очень нравятся. Роланд Эммерих, кажется, взял паузу. Может, я взорву мир вместо него?
2013 год
Послесловие: в Баку Пол Андерсон, оторвавшись от кастинга на новый фильм, приезжал снимать рекламный ролик для мобильного оператора Bakcell. Вскоре он вернулся к работе над блокбастером «Помпеи». А его супруга Милла Йовович, приехав в Баку, вскоре снялась в рекламе молочных продуктов «Milla».
Спасибо за фотографии Фахрие Мамедовой, Адылю Юсифову, Халиду Зейналову и Bakcell!