Сестры Фидан и Хураман Касимовы – одни из самых выдающихся и ярких звезд оперной сцены бывшего СССР. В их послужном списке награды престижнейших международных конкурсов, гастроли во многих странах мира, в их репертуаре самые яркие образы оперной классики – Дездемона, Тоска, Турандот, Татьяна, Нигяр, Мими, Маргарита, Севиль, Иоланта, Аида. Сегодня легендарные дивы азербайджанской оперы не только поют, но и делятся своим мастерством с молодыми вокалистами. А иногда и вспоминают о том, что было.
ОБ ОТЦЕ
Фидан Касимова:
Отец обладал замечательным голосом и мог бы прославиться на этом поприще. Однако стране после войны была кадровая нехватка, хорошие инженеры-нефтяники были нужнее, чем хорошие певцы. Поэтому занятия музыкой он мог себе позволить только после работы. В нашей квартире в Старом городе стояли два рояля, и по вечерам там зачастую собиралась бакинская богема – великий дирижер Ниязи, Тофик Кулиев, Сеид Рустамов, ковроткач Лятиф Керимов, поэт Сулейман Рустам…
Самое интересное, что отец мой был младше всех, ему не было даже тридцати, но он являлся на этих вечерах гвоздем программы. Даже когда он приходил с работы поздно – часов в десять, ему сразу вручали аккордеон: «Акрамчик! Мы ждем! Сыграй, пожалуйста!» И он играл, пел – неаполитанские песни, русские романсы.
В свое время Ниязи сводил папу в консерваторию к своему дяде – Узеиру Гаджибекову. Тот, покручивая усики, спросил: «Ну-с, молодой человек, что будем петь?» И вдруг папа спел арию Кёроглу. Гаджибеков был в восторге, и не только от голоса, но и от исполнения. Папа был немедленно принят в консерваторию на второй курс. Шесть месяцев папа там проучился, но затем начальство сделало ему замечание: зампреду Госплана не стоит так отвлекаться от работы на музыку.
Хураман Касимова:
На фронте произошла удивительная история. В конце войны, в 1944 году в Сталинграде мой дядя, Касимов Энвер Алиевич, известный архитектор, проходил мимо полуразрушенного здания и вдруг услышал звуки рояля. Мелодия и музыкальный почерк пробудили в нем воспоминания. «Так может играть только мой брат!» – сказал он. И действительно, дядя не ошибся, в тех развалинах на чудом сохранившемся рояле играл его брат Экрем, мой отец. Случилась встреча, прямо сюжет для кино…
О КОНКУРСАХ
Фидан Касимова:
Когда Хураман победила на конкурсе имени Марии Каллас, это была сенсация! Армянская диаспора Греции была уверена, что Гран-при возьмет Эллада Чахоян. Элладу, с таким греческим именем, принимали как победительницу еще до начала конкурса, встречали с транспарантами, обеспечили публикации в прессе, пробили интервью на телевидении. А Хураман тихонечко спустилась по трапу без всякой помпезности. Председателем жюри был великий Тито Гобби. После победы Хураман он сказал: «Это будет вторая Мария Каллас! Я приглашу ее к себе в академию во Флоренцию, и она станет большой знаменитостью». Гобби действительно прислал приглашение, но в Советском Союзе в те годы были другие условия культурного обмена: они присылали в Россию на учебу молодых артистов балета, а наши стажировались в Ла Скала. Приглашение же Тито Гобби носило частный характер. И Тито Гобби не дождался Хураман. Нам же было стыдно сказать ему, что нас просто не пускают.
Хураман Касимова:
На третьем туре конкурса имени Каллас я должна была исполнять два произведения – рассказ Мими из оперы «Богема» и арию Памины из оперы «Волшебная флейта». Любители Моцарта знают, что в середине этой арии есть эпизод, где голосу певицы вторит флейта. И так дважды. Мы словно перекликаемся… И вот идет конкурс. Все транслируется по телевидению. Телезритель мечется между двумя главными событиями: покушением на президента США Рейгана и финалом конкурса имени Марии Каллас. Наконец выхожу я с арией Памины… Все напряжены – зритель, жюри… Все слушают… И вот представьте: флейтист, который должен был мне подыгрывать, тоже заслушался и забыл вступить со своей партией. Дирижер, увидев такое, швырнул в музыканта свою палочку: «Проснись!» Но я, молодая, малоопытная, тем не менее, не сбилась. А ведь любая могла остановиться и потребовать начать снова. Не исключено, что именно это навело Тито Гобби поддержать мою кандидатуру на обладание Гран-при.
Фидан Касимова:
После швейцарского конкурса одна из местных газет написала: «Мирелла Френи может спать спокойно, появилась новая замечательная Мими – Фидан Касимова». Но в Швейцарии меня и огорчили – дали золотую медаль стажерке Большого Театра, а мне вручили лишь серебряную – просто потому, что я «из провинции».
Да, на конкурсах бывают обидные моменты. Вот, например, Хураман на конкурсе Чайковского шла на первое место. Это было очевидно. Но получила второе. Потому что по традиции первую премию непременно должен был получить русский музыкант. Впрочем, все понимали: если азербайджанке дали на русском конкурсе второе место, это на самом деле место первое.
О ГАСТРОЛЯХ
Фидан Касимова:
Была такая организация Госконцерт, определявшая график гастролей артистов высокого класса, и через нее мы очень часто выезжали за рубеж – в соцстраны и капстраны. И были случаи, когда советские артисты в те годы оставались за границей. Это происходило просто потому, что от гастрольных гонораров советская система оставляла артистам всего 15 процентов. Получай они гонорары сполна или хотя бы процентов 70 – все могло бы быть по-другому. Мне лично этих крох хватало только на ноты и на подарки близким. Я своими руками относила в Госконцерт кипу денег.
Но мы никогда даже мысли не допускали остаться за границей. Мы знали, если что – папу, не дай Господь, снимут с работы, и нашим родственникам будет плохо. У нас всегда был куплен обратный билет. Выступая на конкурсе в Верчелли, я очень хотела посмотреть на Ла Скала, там ведь недалеко… Но меня не пустили. Боялись, что я со своей первой премией поддамся соблазну остаться в Италии.
И в Москву нас приглашали. Министр культуры СССР Демичев Петр Нилыч предлагал мне и Хураман стать солистками Большого театра. Мы не отказывались, но Гейдар Алиевич на каком-то торжестве сказал ему: «Вы уже взяли нашего Магомаева, нашего Таира Салахова, так что девочек мы вам не отдадим. Но они будут приезжать». И мы действительно очень часто гастролировали в Москве – пели и в большом зале консерватории, и в зале Чайковского, и в Большом театре.
Так о сестрах Касимовых заговорил весь Союз. Мою первую пластинку раскупили очень быстро.
Хураман Касимова:
В Санкт-Петербурге я познакомилась с Евгением Мравинским, он присутствовал на репетициях. Он сказал, что не представлял такого уровня у азербайджанских артистов. Кстати, и он, и знаменитый дирижер, Вероника Борисовна Дударова, одинаково называли меня Соловушкой. Я помню, как-то в Прибалтике к нашему руководителю подошел Раймонд Паулс и удивленно спросил, действительно ли мы из Баку, может, говорит, они случайно там оказались? Не знаю, почему все так удивлялись. Ведь мы знали и видели, как в мире любят азербайджанскую музыку.
Фидан Касимова:
У нас была обширная концертная деятельность, и каждый концерт имел свою специфику, неповторимость. Ведь мы представляли русскую, советскую вокальную школу и, конечно, азербайджанскую вокальную школу, азербайджанское бельканто. Наряду с русскими романсами, произведениям и, скажем, немецких композиторов, мы исполняли творения Кара Караева, Фикрета Амирова, Арифа Меликова, и слушатели могли оценить высокий уровень азербайджанской культуры. Я помню, как в Америке мы исполняли наши народные песни, и американцы нам аплодировали стоя. Азербайджанская музыка звучала наравне с Гершвином, Бернстайном, Пуччини, и это только обогащало представления. К нам подходили, спрашивали: «А что это вы такое пели восточное? Не могли бы вы нам дать ноты?» Ноты ксерокопировались и расходились по свету.
О ТИТУЛЕ ПРИМАДОННЫ
Хураман Касимова:
Звание примадонны нужно заслужить. Этот титул дается за большое искусство. В прежние времена были очень лихие критики, которые могли возвеличить исполнителя и могли его уничтожить. Многие так и погибали в безвестности – певцы, композиторы, художники. Даже Каллас очень непросто пробивалась наверх. И вообще считается, что у нее был не эталонный голос. Но она была великой актрисой, истинной дивой, жившей на сцене. Она была естественная Виолетта, Лючия, Тоска. Дивы имеют право на капризы. Но мы не пользовались нашим положением примадонн. Все наши требования были связаны исключительно с нашей профессией. Если мы выступали дома, в Азербайджане, мы желали, чтобы у пульта стоял лучший дирижер, рядом были сильные партнеры. Это нормальные профессиональные отношения. Мы выступали с певцами из Прибалтики, Грузии, из Большого театра, из Мариинскоrо. И никто не жаловался на партнерство.
ОБ ИЗВЕСТНОСТИ
Фидан Касимова:
Называя себя гражданкой мира, Монтсеррат Кабалье хочет сказать, что она принадлежит всему миру. Я не могу сказать такое о себе, потому что в общем-то мир меня и Хураман не узнал. Мы были на границе мира. Хотя быть известными на весь Советский Союз – тоже не так мало. Все-таки довольно большая была держава. В Москве нас называли азербайджанскими итальянками, говорили, что одна поет как Тебальди, а другая как Каллас. В Казахстане меня однажды назвали Кабалье с Кавказа.
О МОЛОДЫХ ПЕВЦАХ
Хураман Касимова:
Молодость полна соблазнов. Начинающим певцам легко соблазниться частыми выступлениями, славой. Есть такой грешок. А ведь если молодой, неокрепший голос перегрузить, то легко голос испортить. И тому много примеров.
Партию Тоски, предположим, в раннем возрасте не споешь. Одна из самых сложнейших партий для женского голоса – Чио-Чио-Сан. Даже Каллас, перепевшая и меццовый, и сопрановый репертуар, пришла к Чио-Чио-Сан лишь в конце своей певческой карьеры.
Голос надо беречь, не кричать, не перетруждать, подбирать репертуар, соответствующий твоему тембру, твоему возрасту. Я, например, категорически против, когда молодая малоопытная певица пытается исполнять сложные партии. У таких через три-четыре года могут появиться проблемы. Всему свое время.
Сравнивая турецких студентов и наших, скажу, что учиться хотят и те и другие. Но наши хотят быстро и легко, а у турецких есть настоящее рвение к познаниям, они занимаются столько, сколько надо, стремятся узнать как можно больше.
Нас часто спрашивают, готовите ли вы себе замену. Я не хочу, чтобы складывалось впечатление, что подготовка кадров – это конвейер, это завод или фабрика. Это штучный товар, это единичный товар! У нас каждый год заканчивают 12-15 человек. И если из них два смогут пойти на большую сцену, это уже неплохо. Молодежь очень изменилась. Многие петь хотят, но на какой сцене? Те, кто мечтают о большой сцене, часто принимают решение уехать из страны. И я их винить не могу. Как не могу винить тех, кто после консерватории поет на свадьбах. Это горькая действительность.
ОБ ОБРАЗОВАНИИ
Хураман Касимова:
Я и сегодня не перестаю учиться. Учиться и работать над собой следует всегда. Много слушаю, смотрю. Если, скажем, показывают новую интересную оперу, оперетту, мы можем оттуда взять что-то новое. Обращаем внимание на интересные постановки, оригинальность замыслов и оформления спектаклей . Информации предостаточно. В конце концов, нет предела совершенству.
2009 год
Фото: Орхан Асланов