Гостья нашего «Зеленого дивана» бизнес-леди Нигяр Кочарли, учредитель, Национальной Книжной Премии, учредитель сети книжных магазинов и кафе «Али и Нино». В предварительной беседе Нигяр вспомнила, что я – единственный из ее друзей, с которым она ни разу не ссорилась. Но на всякий случай я решил начать беседу с извинения.
Сапунов: Прежде чем начать разговор о литературе, философии и прочих составляющих нашей жизни, хочу попросить у тебя прощения за то, что два года назад в Исмаиллах столкнул тебя в бассейн.
Кочарли (смеется): Только мы с тобой знаем, что это было по моему желанию…
Сапунов: В связи с этим сразу спрошу: часто ли жизнь тебя «бросает в бассейны»?
Кочарли: Это вообще для меня своеобразный стиль жизни. Я предпочитаю бросаться в воду с головой. Можно заходить постепенно, но, по-моему, лучше себя перебороть и прыгнуть. Мне все время приходится себя перебарывать. Ты не поверишь, но на самом деле я очень необщительный и угрюмый человек…
Сапунов: …Хохоча, сказала Нигяр Кочарли в сотом интервью…
Кочарли: Мне вспоминается герой О.Генри, которого пришли освобождать из тюрьмы, а он говорит: «Приходите попозже, я занят». Он читал книгу! И я сама из таких. В юности читала книги, даже принимая душ! И сейчас, когда читаю, скажем, Акунина, я выпадаю из жизни на несколько дней. Что чревато, зато прекрасный способ реабилитации. И другой способ восстановления в моей жизни, полной стрессов, – йога, медитация. Учения всяческих Лао-Цзы помогают смотреть на окружающее масштабно.
Сапунов: Что значит «масштабно»?
Кочарли: Меня, как любого художника, легко обидеть. А теперь я посмотрю на обиду со стороны и говорю себе – «Что это в масштабах Вселенной?»
Сапунов: А сама обижаешь?
Кочарли: Да, часто. Но с годами и на это обращаю все меньше внимания. Просто не успеваю. Раньше могла и по душам поговорить. А сейчас не до этого. Впрочем разговоры по душам, самокопание ничем хорошим не заканчиваются. Лучше делом заниматься.
Сапунов: Нет времени на медленные танцы?
Кочарли: Вот-вот! Мой любимый Вишневский!.. Правда, нет времени! И я действительно нередко кого-то обижаю. Но как правило, это чувствую, и всегда готова перезвонить, спросить, в чем дело, разобраться… Я в последнее время почему-то считаюсь покровительницей литературы и получаю много писем от писателей – хороших, плохих и вообще графоманов – с просьбой почитать их произведения и наставить на путь истинный. И хоть я считаю себя обладательницей неплохого литературного вкуса, я стараюсь воздерживаться от оценок. Потому что когда я оцениваю, я могу быть очень резкой. Отвечаю: «Извините, я не считаю себя в праве оценивать ваши произведения».
Сапунов: Что тебе дала Книжная премия?
Кочарли: Начнем с того, что она сильно покалечила мою нервную систему, это была нелегкая затея. Но я рада, что конкурс привнес оживление в отечественный литературный процесс. Весь год все только и говорили о книгах, о писателях. У меня была задача реабилитировать профессию писателя. Чтобы не стыдно было говорить: «Я вот тут книжки пишу».
Сапунов: Реабилитировала?
Кочарли: Да, кажется, удалось. Во всяком случае писатели, попавшие в шорт-лист, стали весьма известными, их приглашают на телевидение, проводят с ними встречи… Помимо всего прочего премия стала мостом между писателями русскоязычными и писателями азербайджанозычными, между столичными авторами и прозаиками из провинции, между маститыми писателями и начинающими.
Сапунов: Вторая премия будет?
Кочарли: Обязательно, хотя я нажила немало недругов, потому что многие творческие люди не умеют проигрывать. Но в целом резонанс положительный. Люди стали больше писать.
Сапунов: А читать?
Кочарли: Читают, как ни грустно, сейчас все меньше и меньше. В районах у нас ни одного книжного магазина!
Сапунов: А ведь когда-то все было. Помню, как я завидовал своему дяде, привезшему из Сабирабада собрание сочинений Марка Твена. В моем детском сознании Сабирабад был книжной столицей.
Кочарли: А в кедабекских магазинах продавалась французская косметика, которой в Баку было не достать, роскошные купальники… Уж и не знаю, зачем им в горах нужны были купальники… (вспомнив о наболевшем). Вот говорят, что книги сейчас дороги. Я отвечаю: а мобильные телефоны не дороги? А ведь сейчас каждый уважающий себя человек раз в три месяца меняет мобильник…
Сапунов: Только не я.
Кочарли: И не я. У меня был телефон за 120 манатов, который мне коллектив преподнес на день рождения. Я его потеряла и купила себе сотовый за 130 манатов. На что моя подруга съязвила: «Ну ты шикуешь!»
Сапунов: У тебя хорошие подруги и друзья.
Кочарли: Да, у меня масса недостатков и большие проблемы с везением, но у меня действительно есть большой плюс – я притягиваю хороших, ярких, умных людей. Правда, моя подруга Ирка Баранова говорит, что притянув, я, немного погодя, дистанцируюсь. Но я ведь говорила, что я по природе человек замкнутый. И друзей у меня на самом деле раз два и обчелся. Я считаю, что не надо завоевывать любовь всех окружающих, а достаточно, чтобы тебя любили несколько человек. Перефразируя Довлатова, когда меня любят, я удивляюсь, когда меня не любят, я тоже удивляюсь.
Сапунов: А как случилось замечательное совпадение, что у книгоиздательницы и владелицы книжных магазинов муж – писатель?
Кочарли: Я искренне считаю супруга одним из лучших азербайджанских писателей. Жаль, что он решил не принимать участие в премии, но по другому поступить он не мог… Мы когда-то познакомились в книжном же магазине. Где же еще? Я подменяла заболевшую продавщицу, а Исмаил пришел покупать книги для племянницы. Потом он признался, что сам пишет. Когда я почитала, я подумала: «Это wow!». Потому что у женщины эрогенная зона находится в мозгу. Мои подружки тоже как-то признались, что ничто так на женщину не действует, как грамотно написанный текст. Клянусь!..
А Исмаил чрезвычайно дотошен во всех отношениях. И наш долгий эпистолярный роман привел к такому результату. С годами же он стал писать еще лучше. Правда, пишет депрессивно, уж не знаю, откуда в нем этот экзистенциальный кошмар. Но пишет Исмаил очень хорошо.
Сапунов: Ты знаешь, одна из последних его повестей, опубликованная в московском сборнике «Тысяча и две ночи» – «Не знаю, не помню» – пробрала меня до дрожи, до комка в горле. Так прочувствовать и так передать боль человека, лишенного детей, – не каждому дано. Слава Богу, что она не автобиографическая.
Кочарли: Когда Рустам Ибрагимбеков впервые прочитал это произведение, он позвонил Анару Мамедханову и спросил, есть ли у них дети…
Сапунов: Уйдем от грустной темы. Что такое твой имидж?
Кочарли: Многие удивляются – не слишком ли много я увлекаюсь своим внешним видом, фотосессиями. Они почему-то думают, что я должна выглядеть как пожилая библиотечная тетка с халой и очками в тяжелой оправе. Дело в том, что я воспитывалась в ежовых рукавицах. До 25 лет мне не разрешали носить брюки! А косметикой я стала пользоваться только после свадьбы после настояний мужа.
Сапунов: Можешь ли ты сказать, что ты правильная азербайджанская женщина?
Кочарли: Не могу себя вписать в рамки. С одной стороны я этакая гламурная дива, а с другой мне ничего не стоит пойти куда-нибудь в заштопанных штанах. Пустила все на самотек и двигаюсь сама не знаю в каком направлении.
Сапунов: Ты о чем-нибудь жалеешь?
Кочарли: Логичным завершением такого образа было бы воскликнуть: «Ни о чем!». Но жалею. Много было сделано ошибок. Много рефлексий, все время возвращаюсь к сделанному с мыслями «наверно, можно было поступить иначе». Родители, воспитывая интеллигентных детей, их обрекают на…
Сапунов: Лишают их некого иммунитета.
Кочарли: Да. Я считаю, что детей надо воспитывать хабалистыми.
Сапунов: Ты можешь представить свою Улечку хабалистой? Она же принцесса!
Кочарли: Принцесса, конечно, но мне нравится её прямота. В бассейне недавно тетка спросила её «Хочешь печеньку?» По странному правилу из нашего детства она должна была бы сказать: «Спасибо, я сыта». Но Уля честно ответила: «Хочу, конечно!». Правильно!.. Говори, что думаешь. Очень хочется воспитывать детей свободными. Потому что я была несвободной, с массой комплексов. Нам навязывали слишком много стереотипов. Сейчас я с ними борюсь.
Сапунов: От какого стереотипа ты избавилась недавно?
Кочарли: От стереотипа, что русский шоколад самый вкусный в мире. Он ужасно невкусный! Вкусен швейцарский. Это тоже стереотип, но это правда.
Фото: Руслан Набиев
2010 год