Историк, краевед и лучший гид по азербайджанской столице Фуад Ахундов с некоторых пор обзавелся канадским паспортом, однако это не мешает ему ежегодно проводить многие месяцы на родине, продолжать свои исследования, читать лекции, водить экскурсии и рассказывать всем желающим о том, что он любит больше всего, – о Баку.
Сапунов: Когда приглашаешь гостей сюда, на Виллу Петролеа, порой приходится подробно объяснять, как и куда проехать. Были случаи, когда люди ехали, по ошибке, на Баилово. И вот теперь у нас в гостях человек, который не только знает, где находится нобелевский дом, но и может о нем говорит много и подробно.
Ахундов: Очень жаль, что баиловскую «Виллу Петролеа» снесли. Это был классический бакинский конструктивизм работы братьев Весниных. Веснины – это целая эпоха в истории советской архитектуры, и придет время, когда мы будем гордиться их произведениями, так же, как гордимся сегодня работами Гославского или Захи Хадид. К счастью, в селении Сураханы сохранился Дом культуры работы тех же братьев Весниных, надеюсь, что его обойдёт стороной печальная участь баиловского Дома культуры. А настоящая Вилла Петролеа, конечно, здесь. Сейчас, в последние жаркие дни, вспоминается, что именно здесь была сооружена первая в Баку, а, может и во всём регионе, система охлаждения воздуха, то бишь кондиционеры! Специальные компрессоры понижали температуру в помещениях до 68 °F (20-25 °C), чтобы иностранцам не было удушливо жарко. Так, один из с инженеров Нобелевского Товарищества Густав Торренвод, описавший эту установку, в 1882 году писал родным в Швецию: «…Весь пригород, когда будет построен, обойдется, как минимум, в миллион рублей. Что ты скажешь на это? Не выглядит ли это как сказка из «1001 ночи»? Однако это правда, свидетельствующая о том, что Людвиг Нобель не пожалел ни денег, ни усилий для того, чтобы сделать Баку максимально приятным местом для нас, северян».
Сапунов: Баку в те времена развивался весьма стремительно, во многом был передовым. Наверно, то, что Нобелевская премия обрела корни именно в наших краях, неспроста. Я имею в виду, что дело не только в заработках Нобелей.
Ахундов: Исследователь деятельности Нобелей в Баку Мир-Юсиф Мир-Бабаев отмечает, что концепция Нобелевской премии задолго до Альфреда Нобеля была впервые применена в Баку, в 1880-е годы, его старшим братом Людвигом и племянником Эммануэлем. Так, в рамках Бакинского отделения Русского Императорского технического общества Людвиг и Эммануил Нобели основали премии своего имени для поощрения инженеров и техников за то, что сейчас называется рацпредложениями.
Я очень рад, что рубрика «Зеленый диван» проходит именно здесь – в реконструированной, практически с нуля возрождённой Вилле Петролеа. Восстанавливать, знаете ли, можно по-разному. Низкий поклон Тогрулу Багирову, который смог сделать это со вкусом и, как мне кажется, сохранив нобелевский дух посреди весьма пыльного сейчас царства возводимого вокруг Белого города. Отрадно, что даже в столь бурно меняющемся окружении ещё удаётся сохранить этот уютный островок нобелевской культуры.
Сапунов: Мне довелось встречаться здесь с Филиппом Нобелем и другими наследниками знаменитого рода.
Ахундов: А мне довелось побывать в доме, где мы находимся сейчас, с целой делегацией Нобелевского семейства в 2002 году, когда Вилла Петролеа была ещё совершенно заброшена. И одна дама пыталась втихую выломать кусок перил – на память, как артефакт, словно камень из Берлинской стены. Я думаю, что сегодня это место поможет новому району Баку – Белому городу – обрести хорошую историческую «подкладку». Впрочем нельзя зацикливаться только на истории. Нужно, отталкиваясь от нее, сохранять стиль, сохранять дух, почерк…
Поначалу я был против идеи строительства здесь каких-то ультрасовременных домов, но сейчас я думаю, что просто нужно создать некую общую концепцию, которая соединит в себе и дома в парижском османовском стиле (назван по имени мэра Парижа второй половины XIX века Жоржа Эжена Османа), и то, что осталось от Нобелевского парка и сможет смело смотреть в будущее, не боясь новшеств. Нобели смотрели на все глазами северян и строили все под себя. Мне кажется, что уже настал момент, когда нам надлежит формировать этот город под себя, делая его удобным прежде всего для тех, кто в нем живет, а не для тех, кто сюда приезжает.
Сапунов: Не могу с радостью не заметить, что с тех пор, как вы уехали в Канаду, мы стали чаще видеться.
Ахундов: Полностью разделяю Вашу радость (улыбается).
Сапунов: Порой показывая Баку приезжим друзьям, я рассказываю, к примеру, «вот Исмаилийе, вот здание Монолита, вот парные крепостные ворота, а вот знаменитый Фуад Ахундов ведет свой тур по нашей столице…» Ваши экскурсии действительно очень популярны.
Ахундов: Тем и живем, во всех смыслах (улыбается). Но часто туры захватывают до такой степени, что я начинаю понимать, что мне нужен какой-то тайм-аут, чтобы заняться новыми исследованиями. Ведь я не могу пережевывать одно и то же, потому что это становится контрпродуктивно. К счастью, мои замечательные помощницы Лала Гусейнова и Солмаз Сулейманлы помогли мне найти новый формат, который мне очень помогает, – формат презентаций, лекций. Зачастую обнаруживаются новые темы, интересующие аудиторию, и мне для подготовки приходится проводить исследования – например, «Медицинский Баку» или «Баку глазами школьников». А «Баку в поэзии Есенина, Маяковского и Городницкого»? Гениальная тема! Есенина мы знаем. У Маяковского одно, но великолепное стихотворение и потрясающие очерки типа «Рожденные столицы» или «Америка в Баку»! А у Городницкого целая «Бакинская тетрадь». А еще есть потрясающее лирическое произведение «Назначь мне свиданье» Марины Петровых. Анна Ахматова считала это стихотворение лучшим лирическим посвящением Серебряного века. Там не упоминается слово Баку, но город, рельеф, география – очень бакинские!.. Город жив до тех пор, пока он может вдохновлять поэтов.
Сапунов: А что такое «Канада Фуада Ахундова»?
Ахундов: Видите ли, если русскоговорящая община называет Канаду «трудовым лагерем с усиленным питанием», то для меня за последние 6-7 лет Канада стала местом отдыха с умеренно-разумным питанием и здоровым образом жизни. Вместе с тем для меня это место полного умственного анабиоза. У меня там отключаются мозги: им там незачем работать!.. Недавно я поймал себя на мысли о том, что за без малого 10 лет пребывания в Канаде я не приобрел ни одного друга-канадца. И это при том, что там я имею довольно обширный круг общения, но он на 90% состоит из азербайджанцев, на 95% — из бакинцев и на 100% – из выходцев из бывшего Советского Союза. Конечно, кто-то из иммигрантов интегрируется более успешно, но знаете, идеология самой Канады, как страны иммигрантов, не направлена на форсированную ассимиляцию. Это происходит со следующим поколением – с детьми. Вот мой сын, к примеру, практически стал продуктом канадского общества.
Сапунов: А как пережила переезд супруга?
Ахундов: С ней произошла интересная метафорфоза. Если она ехала в Канаду, покоряясь «злому року судьбы» в моем лице, то теперь, скажи я что-то против Канады, жена встает всей грудью далеко не первого номера (улыбается) на ее защиту: «Это не проблема Канады, это твоя проблема, что ты не нашел себя в Канаде!» И она абсолютно права. Это проблема моего нежелания найти себя в Канаде, хотя для иммигрантов Канада очень толерантна и удобна. Я уважаю эту страну и чту ее законодательство. Я рад, что наконец приобрел канадское гражданство, но реальным канадцем, наверно, станет лишь мой сын. Я не смог изменить себя и уже не хочу этого делать.
Сапунов: За что вы благодарны Канаде?
Ахундов: В первую очередь за то, что она помогла мне переосмыслить и оценить то, что я имею здесь, в Азербайджане – капитал человеческих отношений, который фактически собирался всю жизнь.
Сапунов: Чем вы там занимаетесь?
Ахундов: Последние 3-4 года почти ничем. Делаю переводы, которые присылают отсюда. В охрану я, однозначно, больше не пойду, да и в пекарню не тянет. Мне это неинтересно. Это просто пустая трата времени. Формула счастья у меня здесь –занимаюсь любимым делом и получаю за это деньги. И единственное, чего я реально боюсь в свои 48 лет, – это оказаться перед необходимостью искать работу в Канаде.
Сапунов: Что вы приобрели в Канаде, чем можете похвалиться?
Ахундов: Моя гордость – безупречная кредитная история (улыбается). Это нечто наподобие репутации. Я никому ни копейки не должен! Кредитное целомудрие я берегу, словно правильную ориентацию! Не хочу иметь никаких долгов, а Канада прогибает именно долгами, оплетает соблазнительными кредитами, словно лилипуты Гулливера своими ниточками, да так, что он не мог пошевельнуться. И так жизнь превращается в перманентную отработку долгов.
Сапунов: Что касается эмигрантов… Нередко они критикуют нас – страну, людей, оставшихся здесь… Признаться, если они даже зачастую в чем-то и бывают правы, это все-таки раздражает. Как вы считаете, где этическая граница такой критики?
Ахундов: Я сам прошел через подобное. На момент моего отъезда отношение ко всему происходящему здесь было более чем критическим. Но потом я понял, что после отъезда я более не имею морального права критиковать то, что происходит здесь, потому что своим отъездом я уже заявил свою позицию.
Но потом здесь ситуация начала меняться, и я начал обнаруживать какую-то логику в происходящем, в архитектурных изменениях и так далее. Я понял, что это может мне нравиться или не нравиться, но у всего происходящего здесь есть своя внутренняя закономерность. Но кардинально мое отношение к заданному вами вопросу изменилось, когда я понял, что страну происхождения и страну проживания можно противопоставлять и тогда кто-то обязательно будет в выигрыше, а кто-то в проигрыше. А можно обе страны объединить, и тогда они вдруг начинают потрясающе друг друга дополнять. И вот тогда у меня все автоматически стало на свои места. В Баку мы пока не можем позволить какие-то моменты, которые есть в Канаде, как, например, экологически чистая среда или возможность кататься на велосипеде и т.д. Но лично для меня намного больше позитивных моментов в Баку, которые я никогда не буду иметь в Канаде.
Я абсолютно не разделяю позицию тех людей, которые, уехав отсюда, начинают критиковать все, что здесь происходит. Если есть возможность привнести в это общество что-то позитивное, что есть в той же Канаде или США, конечно, не слепым копи-пейстом, а с учетом специфики, то это могло бы стать некой патриотической миссией. Но я не любитель патриотической риторики. Мне просто кажется, чем больше людей будет объединять эти миры, тем быстрее многое наладится и здесь. Но этот процесс не стоит форсировать. Самые надежные перемены в обществе достигаются не революционным, а эволюционным путём. И происходят они в первую очередь в ментальности.
Сапунов: Ваша телепрограмма «Бакинские тайны» уже не выходит. Есть ли шанс, что она когда-нибудь возродится на экране?
Ахундов: От «Бакинских тайн» пока остались только режиссер Мирсадыг Агазаде и я. Это как два колеса у автомобиля. Нужны еще, как минимум, два – продюсер и спонсор. Я не склонен окончательно хоронить идею «Бакинских тайн», но проект должен хотя бы окупать себя. Есть какие-то идеи, которые очень хотелось бы реализовать. Например, в этом году исполняется 100 лет со дня гибели первого азербайджанского авиатора – Фаррух-ага Гаибова, героя Первой Мировой войны. Он был яркой личностью с очень интересной историей. Экипаж, в котором был Фаррух-ага, был сбит немцами. И немцы же похоронили его с воинскими почестями. Памятник Ф.Гаибову и всему экипажу находится сейчас в Ошмянском районе Беларуси.
Сапунов: Я потихоньку собираю книги о Баку – старые, новые, разные. И все отчетливей понимаю, какой книги не хватает в коллекции. Вашей. Когда же?
Ахундов: Эта идея вызревает давно и я надеюсь, что я ее реализую. Я всегда видел свою книгу, как суммарный продукт различных публикаций. Может быть, в какой-то момент и понадобится тайм-аут в Канаде, чтобы сесть за работу. Главный принцип таков: если писать книгу, то это надо делать хорошо и в плане контента, и в плане изобразительном, и в плане полиграфии. Ведь это то, что делается раз в жизни.
Сапунов: Ну почему же раз в жизни? Тем много, материалов много — хватит не на одну книгу.
Ахундов: (улыбается) Ну посмотрим. Надо с чего-то начать. Книга могла бы вобрать самую разную тематику, посвященную Баку.
Сапунов: Какие исторические загадки Баку представляются вам наиболее интригующими? К примеру, у вас есть своя версия тайны Девичьей башни?
Ахундов: Что касается Девичьей башни, то я остерегаюсь мест, где много почвы для спекуляций. Очень часто в своих турах я обхожу Девичью башню стороной, хотя вполне осознаю ее историческую значимость. Просто я не имею фактологического материала, а вынужден рассказывать отдельные версии со ссылками на источники. А вот минарет Сыныг-гала, где в орнамент вписана дата постройки, конкретен, и тем он мне и нравится! Его я не пропускаю никогда, потому что, помимо глубочайшей древности и фаллически выразительного облика, за ним раскрывается очень драматичный эпизод нашей истории — первое взятие Баку войсками Петра I в 1773 году. Для меня интереснее маленькие артефакты – элемент декора, надпись… Если мне удается найти ключик к маленькой тайне, это, простите, такой психологический оргазм! Ведь из этих крошечных тайн складывается мозаика Баку!.. Например, в последнее время меня очень увлекли виды Баку, снятые с высоты, когда в Баку функционировала Школа морской авиации.
Сапунов: Это примерно, 1915 год? А ведь еще были снимки, сделанные пилотами Люфтваффе в годы Великой Отечественной.
Ахундов: Да, так получилось, что две мировые войны, не дойдя, к счастью, до Баку, оставили наследие в этих аэрофотоснимках (показывает снимки). Немецкие самолеты не могли опуститься ниже 6500 метров, потому что их сразу же перехватывала советская истребительная авиация. Люфтваффе и так потерял над Каспием пять самолетов-разведчиков. Кстати, самолёты базировались в Донецке, но долетали от Астрахани и до Решта. Основным же объектом внимания неизменно оставался Баку.
Сапунов: (разглядывая фотографии) А база Школы морской авиации находилась прямо на бульваре… Напротив нынешнего Four Seasons…
Ахундов: Да, потому что дальше шли коммерческие пристани. Школа была основана в Баку, потому что был нужен порт с незамерзающей водой и с необходимыми условиями.
Видный деятель городской управы Мамед-Гасан Гаджинский возводит 7 ангаров с брезентовым покрытием в рекордные сроки, и в ноябре 1915 года происходит открытие уникального для всей Империи учебного заведения – Бакинская Офицерская школа морской авиации (БОШМА), которое просуществует до 1918 года.
Кстати, офицеры-авиаторы сохранили верность царю даже тогда, когда в Баку пришла к власти печально известная Бакинская коммуна. В трагические мартовские дни 1918 года персонал школы наотрез отказался участвовать в учинённой Шаумяном резне.
Сапунов: Как выразительно тогда доминировал над городом Александро-Невский собор!
Ахундов: Кстати, рядом с ним находился и Александро-Невский базар, который бакинцы впоследствии назвали «Пассаж». Недавно я был совершенно удивлен тем, что базар восстановлен как совокупность самых разных объектов: там есть и ресторан, и чайная, и места для проведения мероприятий, и помещения для бутиков. При этом в процессе восстановления были сохранены старые балки, мозаичные полы, базарная атрибутика советских времен и другие артефакты. Там даже планируют открыть отдельную комнату, посвященную императору Александру III, который в 1888 году закладывал собор! Бывший «Пассаж» мог бы стать традиционным местом сбора для людей, кому дорог этот город. Очень рекомендую посетить!
Сапунов: Александр III, кажется, был единственным русским царем, посетившим Баку?
Ахундов: Да… Александр III – это по-своему очень неординарная личность. Он не был реформатором, но он лучше многих других соответствовал образу этакого царя-батюшки: могучий, не вписывающийся в традиционные шаблоны, уверенный в своей силе, и не кичащийся ей. Кстати, когда он возвращался из Баку, под Харьковом поезд сошел с рельсов и царь, как атлант, удерживал вагон на плечах, чтобы спасти семью…
Посмотрите, как от «Пассажа», его первоначального названия «Александро-Невские ряды», мы переходим к Александро-Невскому собору, от него – к Государю императору, от царя – к историческому контексту не воюющей, а строящейся империи, а от контекста – к одному из наиболее бурно растущих индустриальных центров страны – Баку. Вот какой круг, как все замыкается! У меня в этой связи даже возникла новая темя для исторической презентации – «Собор, базар и Государь». Дебют этой лекции в ближайшее время планируется в возрожденном Пассаже.
Реставрация Пассажа, по моему глубокому убеждению, должна дать старт очень назревшей в сегодняшнем Баку тенденции возрождения исторических мест этого города в их первоначальной функции, но уже на качественно новом, современном уровне. На очереди – знаменитая баня «Фантазия». Очень надеюсь, что табличка Министерства Культуры, фиксирующая здание как исторический памятник, убережёт это замечательное сооружение и позволит ему вписаться перестраиваемую округу своей изначальной функцией хамама – одного из излюбленных на Востоке мест общения.
Если раскрыть глаза пошире и взглянуть на город в более обширном историческом контексте, то мы увидим Баку не с какой-то узенькой улочки, а с того же ракурса, с которого некогда снимали этот город курсанты Бакинской Офицерской школы морской авиации – с высоты! На одном из этих снимков во всей своей красе раскрывается город периода 1916-1918 годов – город Али и Нино, вобравший в себя Восток и Запад, объединив их узами Любви. Именно этот контекст позволяет раскрывать новые стороны нашей истории, нашей культуры, нашей ментальности. И в таком ракурсе мы мне еще больше нравимся! (Улыбается)
Редакция благодарит Nobel Oil Club и бутик Ted Baker за помощь в организации съемки.
Фото: Адыль Юсифов
2016 год