Исчезают старые дома, дворы, меняются улицы… Визуальные приметы отступления былой эпохи приходят на ум прежде остальных. Куда сложнее вспомнить, скажем, старые звуки. Они просто пропали или стали большой редкостью. А ведь когда-то эти звуки были частью повседневности, мы, порой, их даже не замечали.
А теперь я вдруг понял, что в Баку больше не слышны сверчки. В детстве, бывало, идешь по переулку, а из кустов доносится звонкое стрекотание. Увидеть этих громких козявок было практически невозможно, но слышали их все. Наверно, сверчки своими песнями подчеркивали вечернюю тишину бакинских садов и небольших, засаженных кустами улочек.
Днем же порой с улицы раздавались мощные и печальные звуки траурного марша. Было принято на похороны приглашать духовой оркестр. Музыкантов, как правило, было немного три-пять человек: труба, туба, валторна, большой барабан, тарелки. Слышно их было издалека. Похоронная процессия проходила до конца улицы, дальше гроб грузили в бортовую машину или импровизированный катафалк — автобус-алабаш.
В 1970-х на Монтине мусор собирали бункерные мусоровозы 93М, созданные на базе самосвалов. Баков во дворах еще не было, а потому жильцы терпеливо ждали мусоровоз. Обычно утром машина приезжала и останавливалась в центре двора. Водитель или его напарник вылезал из кабины и громко трубил в специальную жестяную дудку. И со всех сторон к мусоровозу сбегались жильцы с полными вёдрами. Мусор вытряхивался в специальный приемник позади машины. Когда приемник заполнялся, включалась система прессования — мощная плита на гидроприводе заталкивала мусор вглубь бункера.
Когда я пошел в школу, сидя на уроке, в классе втором-третьем, я иногда слышал звук той жестяной дудки, раздававшийся из близлежащих дворов. Я толкал локтем соседку по парте Ленку:
— Пойдем мусор выбрасывать?
Но вскоре те звуки прекратились. Во дворах установили мусорные баки: выбрасывайте, граждане, мусор, когда хотите.
Во дворы приходили и торговцы. Каждый кричал о своем товаре. Дети бежали на призыв «Марожна, марожна» — во двор въезжала волнующая тележка. Порой приходили торговцы, предлагавшие петушков на палочках и немудреные игрушки: шарик на резинке (петля резинки надевалась на палец и обернутый фольгой шарик можно было бросать вниз и ловить) и этакую крутилку на палочке (бочоночек без дна вращался на нитке вокруг палочки и звонко верещал — даже не знаю, как это устройство назвать). Хозяек интересовали «Сюпюргя-веники». В ассортименте бродячих торговцев иногда присутствовали скалки и швабры. Изредка во дворе появлялись точильщики ножей и ножниц.
Из окон, а то и из-за стенки нередко раздавались звуки фортепиано. В прежние времена было чрезвычайно модно отдавать ребенка на музыку и пианино было чуть ли не в каждом бакинском доме. Обычно спустя несколько лет пианино превращалось просто в подставку под часы или хрустальную вазу.
И конечно, важной частью симфонии Баку 1970-х были трамваи. Движение начиналось около шести утра и вскоре первые трамваи — 5-го и 6-го маршрутов — появлялись на нашей магистральной улице Ага-Нейматулла. Бордово-жёлтые трамваи, с фирменной аббревиатурой RVR на передке (Rigas Vagonbūves Rūpnica — Рижский вагоностроительный завод), весело позванивая, катились мимо нашего дома и приостанавливались на перекрестке с Московским проспектом. Позже я выяснил, что звонок в трамвае подаётся педалью. В тишине утренней улицы был слышен и стук колес на рельсовых стыках… Но этот шум нам не мешал, дело было привычное. Когда я, подростком, бывало, летом ночевал на балконе, то никакие трамваи мне не мешали сладко высыпаться.
А ночью порой до нас доносился стук колес поездов дальнего следования, хотя до железной дороги, проходившей за заводом Лейтенанта Шмидта и за Монтинским парком, было не меньше километра.
Звуки моего детства — это и курлыканье горлинок, и свист голубятников, и тонкое урчание мотора троллейбуса, и фырчание газированной воды в автомате, и гудки заводов.
А еще неизменно вспоминаются позывные радио «Маяк». Десять нот из мелодии «Подмосковных вечеров» звучали от соседей каждые полчаса. Да я и сам иногда любил послушать старую радиолу моей бабушки Полины. «Маяк» передавал хорошие песни, классическую музыку, новости. Все нравилось. Не нравились только сами позывные: «Не слышны в саду даже шо-ро-хи». Почему-то они навевали на меня тоску и ассоциировались со стремительно уходящим временем. Хотя мне было всего-то…
