В Баку впервые приехала Выездная школа Александра Васильева. И по тому, с каким восторгом бакинцы, и особенно бакинки, принимали известного историка моды, коллекционера, телеведущего, декоратора, сценографа, искусствоведа, сразу становилось ясно — в Баку не просто ценят моду, не просто интересуются ее историей и современными тенденциями, но и внимательно следят за работой такого выдающегося эксперта как Александр Александрович.
В столицу Азербайджана школа Васильева приехала на пять дней. Один из них мы провели вместе.
Выездная Школа, как особый проект маэстро Васильева, действует почти 12 лет. За эти годы она успела объехать множество красивейших городов Европы, Азии, Африки и Америки. И хоть всякий раз сайт Vassiliev.com формирует группу заново, многие ученицы преданно сопровождают Александра Васильева годами, слушая его увлекательные рассказы об искусстве в Лондоне и Стамбуле, Париже и Нью-Йорке, в Марракеше и Венеции.
В конце февраля 2017 года состоялась долгожданная премьера и в Азербайджане.
— Я в Баку уже пятый раз, — подсчитал Александр Васильев. — Впервые приехал сюда еще в детстве, мы с отцом жили на даче у художника Таира Салахова. Несколько лет назад прилетал сюда на открытие бутика Yves Saint Laurent, было и два частных визита…
По Баку школа Васильева гуляла весело, обаятельным образом сочетая игривость и академизм. Маэстро, одетый в ярко-красный дафлкот и в красную же марокканскую феску, привлекал внимание издалека. Его узнавали, к нему подбегали, с ним беспрестанно фотографировались и целовались.
— Я предполагал, что меня кто-то узнает, — признается Васильев, — но такого притока народной любви не ожидал. Со мной, кажется, поцеловались все женщины Азербайджана. Бросались с объятиями и с восклицаниями: «Мы вас любим!» Я поначалу несколько опешил, потому что такая традиция была для меня нова, хоть я и много путешествую. В России, например, со мной никто никогда не целуется, а здесь было видно искреннее желание. Ну раз есть такая традиция, то надо ей соответствовать…
Даже старушка в свечной лавке Михайло-Архангельского храма (самой старой из сохранившихся бакинских церквей), с которого мы начали экскурсию, оказывается поклонницей и «Модного приговора», и лично Александра Александровича.
Далее мы отправляемся в исторический центр города — к Филармонии, где через дорогу — Национальный музей искусств, расположившийся в двух старинных особняках.
— Вчера мы там уже побывали, — говорит маэстро. — Самая сильная, на мой взгляд, часть музея, это прикладное искусство древнего Азербайджана – лаки, миниатюры, чеканка… Все это очень красиво представлено, я получил очень большое удовольствие, так же как и от хорошей французской коллекции. Правда, подписи сделаны несколько легкомысленно. Датировка «XVIII-XX век» — это не датировка музейного уровня. К тому же много ошибочных аттрибуций. Например, одна скульптура приписывается знаменитому французскому скульптору XVIII века Фальконе, в то время как это работа явно эпохи ар-деко XX века… Мне очень понравилась коллекция вееров, понравилась развеска экспонатов, понравился фарфор. Но больше всего понравились три портрета императрицы Александры Федоровны. Я так понимаю, что они приехали в Баку в 1930-е годы по распределению из Царского Села, потому что в Ленинграде нельзя было выставлять портреты императрицы, ведь это не способствовало строительству коммунизма. Эти портреты чрезвычайно хороши, и спасибо бакинцам, что сохранили. Баку не пострадал во время Второй Мировой войны, в то время как Царское село было полностью сожжено, и портреты царицы просто не выжили бы. Эвакуация в Баку оказалась большим счастьем для них.
Об истории дореволюционного Баку, о нефтяном буме конца XIX века, об архитекторах и нефтяных баронах студенткам Васильева вдохновенно рассказывает сопровождающий группу писатель Игорь Оболенский. А маэстро дает развернутые арт-комментарии. К примеру, вслед за рассказом о миллионере Мусе Нагиеве, выстроившем в память о сыне Исмаиле величественное здание «Исмаилийе», ученицы выездной школы узнают, что «Исмаилийе» создано в стиле венецианской готики. «Это мечта о венецианском палаццо, которая перенесена на берега Каспийского моря, — говорит маэстро и уточняет: — Что здесь венецианского? Окна! Чем отличаются венецианские окна? Посмотрите на среднюю плотную колонну, которая как бы разделяет окошко на две равные части. Такое окно называется венецианским окном… Затем эти кручёные колонны, которые были в Европе и в римское время, и в позднеготическое, и особенно в эпоху барокко. Затем мозаика, которая здесь есть на верхней части фасада, тоже перекликается с Венецией…» Васильев вроде бы рассказывает о непростых вещах, но делает это так легко и непринужденно, что информация сразу оседает в голове.
Переходим к другому дворцу — Мухтаровскому, также построенному в начале XX века Иосифом Плошко. «Здесь мы видим лоджию — глубокий балкон с венецианскими окнами. Но все остальное пришло из Тюдоровской готики, которая была типична для Англии эпохи Елизаветы Первой, или чуть пораньше — ее отца. Обратите внимание на прямоугольные окна, которые для Венеции совершенно не характерны, а для Англии — не ходи к гадалке, — Александр Александрович прерывается на секунду, чтобы ответить на очередные приветствия прохожих, — Мне тоже очень приятно! Спасибо!… Треугольные мансарды здесь тоже очень английского типа, а совсем не венецианского. И цвет известняка, подобранный здесь — такой серовато-зеленоватый — больше говорит об английской архитектуре, нежели о венецианской, которая всегда тяготеет к терракотовым, рыжим, желтым, охристым тонам. Думаю, что архитектор был англоман, которому заказали венецианский дворец. А он вкрапил элементы и сделал то, что мы называем стилем «по-богатому». В смысле архитектуры это стиль псевдоготики в эпоху модерна. Но не это была цель, цель была воплотить в жизнь сказку — с драконами и лоджией».
Александр Александрович преподаватель не строгий и не упускает возможности сделать в уроках веселую переменку. А потому сразу после лекции о видах готики мы оказываемся на улочке Старого города, где снималась одна из сцен комедии «Бриллиантовая рука».
— Мы же вчера были на месте съемок, — удивляется ученица.
— Вчера это было место «Шьорт побьери», — объясняет руководитель Выездной школы, — А здесь снимали эпизод «Цигель-цигель ай-люлю».
— Руссо туристо? — уточняет ученица.
— Облико морале! — радостно подтверждает Васильев.
Разумеется, все хотят сфотографироваться. На узкой улице Сабира образуется пробка, потому что из проезжающих автомобилей, завидев Васильева, выходят дамы, которые тоже хотят сфотографироваться. На некоторое время языком этого местечка становится тарабарский, придуманный съемочной группой «Бриллиантовой руки». Фраза «цигель-цигель ай-люлю» слышится особенно часто. Случайно оказавшиеся здесь арабские туристы, вытаращив глаза, пытаются понять, в чем, собственно говоря, причина такого оживления на не особо примечательной улочке.
Мы вновь покидаем Старый город, продолжая экскурсию.
— Как вам понравился Гобустанский заповедник? — спрашиваю я. Школа Васильева успела побывать в древнем краю наскальных рисунков и первобытных пещер.
— Гобустан меня впечатлил близостью к библейской догме, — говорит Александр Александрович. — Ведь в этих краях Ной начал свое путешествие, спасая животных. Если я не ошибаюсь, в горах Карабаха даже найдены остатки ковчега. Словом, все здесь недалеко… В Гобустане я увидел совершенно лунный пейзаж: вулканы, горы… И вдруг осознал, что когда-то они все были островами в большом океане. И понял, что все рассказываемое о Великом Потопе – 100-процентная правда! На горах люди спаслись, а потом они спустились в долину… Очень понравился музей в Гобустане, современный и дидактичный. Я увидел древние бусы – женщины любили украшения и многие тысячи лет назад. А еще я был удивлен, узнав, что здесь, на Кавказе, жили львы… И, кажется, жирафы?
— Про жирафов не скажу, но слоны и носороги в древнем Азербайджане точно обитали.
— Да… В Гобустане понимаешь, насколько быстротечна наша жизнь. Нам только кажется, что она такая длинная, а на самом деле, в масштабах времени это лишь миг. Что говорить, когда мы знаем последние 4 тысячи лет, более-менее документально описанные. А 20 тысяч, 50 тысяч, 100 тысяч лет – совсем другие масштабы…
Наша прогулка полна встреч и неожиданностей. На Торговой заядлый собачник, Васильев не может не познакомиться с юной хаской Кикой. Затем мы вдруг запеваем песенку из товстоноговской «Ханумы»…
Новая остановка — Театр оперы и балета, выстроенный в 1911 году архитектором Николаем Баевым. Игорь Оболенский рассказывает городскую легенду, согласно которой промышленники Маиловы на спор выстроили этот театр за один год ради прекрасной певицы, которая как-то заявила, что не приедет больше в Баку, ибо не привыкла выступать в казино да в цирке. «Я просто поражаюсь, — воскликнула певица, — Почему в вашем прекрасном, богатом городе, где живут такие щедрые рыцари, нет оперного театра, где бы певцы могли демонстрировать свое искусство».
— Но кто эта певица, — говорит Оболенский, — выяснить так и не удалось.
Александр Васильев высказывает гипотезу, что это могла быть легендарная Лина Кавальери, итальянская оперная дива и одна из самых красивых женщин той эпохи. И конечно, маэстро, рассказывает своим ученицам о здании театра:
— Оно создано, мои дорогие, в стиле модерн. Модерн возник во время парижской выставки 1889 года, когда была построена Эйфелева башня — первый памятник модернизму, который включал в себя новые материалы, а именно металлическую конструкцию… Особенностью этого стиля является любовь к цветочному орнаменту, который здесь очень хорошо представлен. Он обычно состоит из мягких, гнущихся форм. Это, как правило, лилии, настурции, ирисы и очень редко — классические цветы — розы, пионы. Архитекторы не любят симметрию в цветке и очень предпочитают асимметрию… Так как модерн развивался до эмансипации, то в нем часто присутствуют женские образы, как те две маски, которые видны в большом окне. Это должна быть женщина, которая символ всего. Но поскольку мы с вами находимся все же на Юге, то надо показать и грубую мужскую силу. И если вы посмотрите на маскароны мужчин с кривыми носами, то можно сказать, что это старые азербайджанцы, которые приходили смотреть на Лину Кавальери… Этот театр пример блестящего употребления денег во времена, когда Баку стал очень богатым и захотел блеснуть. Богачам дореволюционной поры это удалось на славу.
Оказалось, кстати, что к бакинской опере Васильев имеет особенное отношение. Его двоюродный дед Иван Поликарпович Варфоломеев когда-то был тенором киевской императорской оперы, затем пел у Дягилева в русских сезонах в Лондоне, а в сезоны 1930-32 гг. ни много ни мало был главным режиссёром бакинского Театра оперы и балета…
После обеда отправляемся в Музей ковра и прикладного искусства, где Выездная школа Васильева отдает должное необычному зданию, выполненному в форме ковра, свернутого в рулон, красочной экспозиции и энтузиазму молодой и обаятельной директрисы музея Ширин Меликовой.
Традиционная составляющая поездок васильевской школы — посещение всяческих антикварных и сувенирных лавочек. И наблюдать, как в такой магазинчик, увешанный до потолка платками, коврами, папахами, тюбетейками, чарыхами и всем таким прочим, входит эксперт — истинное наслаждение.
— Платки хороши, но они индийские, — мгновенно выдает диагноз Александр Александрович. — А вот эти вручную вышитые шелком ковры-сюзане совершенно прекрасны. Это вам не «туризм», это настоящее! А посмотрите на расшитые синими узорами скатерти! Они давным-давно сделаны деревенскими мастерицами из кусков домотканого хлопка, таких больше не будет… Сколько стоит?
Продавец улыбаясь сообщает цену, явно не самую низкую. Он еще не догадывается, кто к нему пришел. Он не знает, сколько десятилетий улыбчивый мужчина в феске собирает по всему миру уникальные предметы одежды и обихода. Он и помыслить не может, что Александр Васильев способен торговаться на семи языках!.. Поэтому Васильев сперва включает веселый восточный акцент, а потом и вовсе переходит на турецкий:
— Кардаш, давай немедленно скидку-да, вон сколько мои красавицы у тебя купили!..
Торговцы и скидку дают, и дарят Васильеву расшитую шаль. И конечно, фотографируются на память.
День заканчивается в опере, где в тот вечер представляют не самую известную оперу Пуччини – одноактную «Иль табарро» («Плащ») в постановке германского режиссера Людвига Баумана. Маэстро Васильев оценивает бакинский оркестр на «четверку», но голоса – на твердую «пятерку». «Декорация несколько дрожала, потому что была плохо натянута, — замечает Александр Александрович. — А с точки зрения постановки все выдержано хорошо. Сам зал со скульптурами модерн произвел огромное впечатление, да и здание — шедевральное, это гордость Баку».
На прощание мы засиделись с маэстро в гостиной отеля, он продолжал вспоминать увиденное и прочувствованное в Баку:
— Мне очень понравился Центр Гейдара Алиева, который напоминает то ли парус, то ли самолет. Это здание – величайшее произведение искусства. Вообще много смелой архитектуры в Баку, что не только радует, но и вызывает гордость. В Москве, где, может быть, денег и больше, но строится как-то очень уж типово, без поиска. В Баку очень много достойных мест, чтобы получить «Лилии» (премия, учрежденная Александром Васильевым за самое стильное пространство. — Прим. авт.). Если есть претенденты – пусть они мне напишут, я с удовольствием рассмотрю их кандидатуры. Здесь есть такие здания, с такими интерьерами, которые более чем достойны. Это и Художественный музей, и Музей ковра, и отель, где мы остановились, и ресторан-музей. Во всяком случае я вижу здесь огромные старания – и дипломатические, и старания заработать, и старания привлечь туристов… Страна нежная, теплая. В Азербайджане на нас очень большое впечатление произвели красочность, вкус, любовь к искусству, страсть к сохранению его, безопасность, о-очень большое радушие со стороны местного населения. Результаты поездки превзошли ожидания намного. Мои ученицы в восторге! Они в эйфории! Особенно их трудно собрать после обеда. Вина мы пьем немного, сама еда совершенно пьянящая! У вас в кутабы ничего не подмешивают?..
Специально для журнала «Баку», 2017 год
Фотографии Адыля Юсифова