В Баку вновь побывал Борис Оскарович Бурда – известный украинский журналист, телеведущий, кулинар, писатель, бард. Победитель интеллектуальных игр, лауреат фестивалей авторской песни, автор 17 книг. В столице Азербайджана Борис Бурда поделился своими воспоминаниями с газетой «Каспий».
Бакинское детство
Баку – второй для меня город по продолжительности жизни в нем. Даже Барселона, где я живу уже два с половиной года, пока его не перегоняет. В Баку я прожил примерно три года, с 1953-го по 1956-й. Мой отец был военным железнодорожником, строил здесь дороги и мосты. Мы жили в военном городке, похожем на сотни других – с бревенчатыми избами.
Папа и мама целыми днями пропадали на работе, а меня запирали дома с кошкой и букварем. Кошка умеет бегать, а букварь – нет, поэтому больше времени я проводил, листая мою первую книгу. Я сам догадался, что медведь – это «м», а арбуз – это «а». И в итоге научился читать. А поскольку был самоучкой, то читал по-своему и очень быстро. Всех ведь учат читать вслух, поэтому формируется навык «проговаривания». Человек, читая, продолжает произносить слова про себя. А ведь люди говорят не очень быстро, потому и читают соответственно. А я не проговариваю, поэтому читаю значительно быстрее многих.
Так что читать я научился именно в Баку, и даже знаю, какого числа это произошло – 15 ноября 1954 года. Потому что первым текстом, что я прочел целиком, была заметка в газете «Правда» о смерти Андрея Вышинского.
Незабываемые эпизоды
Очень запомнился случай, здорово меня напугавший. На центральную улочку нашего военного городка влетела обезумевшая лошадь, а на ее холке сидел манул (дикий камышовый кот) и рвал лошадь когтями, добираясь до вены. К счастью, наш сосед майор оказался прекрасным стрелком и метким выстрелом из табельного пистолета снял зверя с лошади…
Помню разные чисто бакинские эпизоды. Например, как из осетра добывают черную икру, как ее солят. Сейчас, когда большинство икры производится промышленным способом, это может показаться архаикой. Но бакинскую икру я прекрасно помню и позже всегда привозил ее из Баку с чемпионатов по «Что? Где? Когда?».
Встреча с Гейдаром Алиевым
Покинул Баку я надолго. В 1956 году отец написал рапорт министру Ворошилову и уехал на целину. А меня отправили в Одессу к бабушке. Вернулся я сюда только в 1996-м – на турнир по «Брейн-рингу», который проводился в молодежном лагере «Гянджлик». Мероприятие было настолько важным, что нас, знатоков, принял лично Президент Гейдар Алиев. Он обладал удивительной памятью, был подготовлен к встрече и с каждым из гостей нашел что вспомнить. Меня Гейдар Алиевич спросил:
– Сколько лет ты не был в Баку?
– Больше 40, – сказал я.
– Узнал что-нибудь?
– Да, как только вышел из самолета и вдохнул воздух, я сразу вспомнил этот запах.
– Ну хорошо, – сказал Гейдар Алиев. – Не забывай, что бакинец.
И после я неоднократно приезжал сюда на турниры, чемпионаты. Бывал и на общекавказских чемпионатах в Тбилиси, где, разумеется, встречался с бакинскими знатоками. И к тому же три года в моей команде по брейн-рингу играл бакинец Ровшан Аскеров, тогда еще совсем молодой. Он сидел по левую руку от меня и у меня была возможность, если Ровшан чересчур нервничал, толкнуть его в бок (улыбается).
Баку – Одесса
Играя в КВН, я застал знаменитое противостояние Одесса-Баку конца 1960-х. Бакинскую команду тогда возглавлял Юлий Гусман. Несмотря на это, у нас были терпимые отношения (улыбается). Более того, в нашей команде играл бакинец Марк Водовозов, а в бакинской команде участник Рома Гааз был одесситом. Когда КВН в 1986 году воскресили, меня звали принять участие, но я уже был увлечен другими делами.
Интеллектуальные игры
Занятно, в интеллектуальных играх я оказался после того, как меня запугали КГБ (смеется). У нас в Одессе в 1979 году появилось Объединение молодежных клубов – новая формация, которая быстро распространилась по СССР. Однажды меня пригласила его руководительница, комсомольский работник, и напомнила, что я когда-то советовал не ждать указаний, а инициировать клубы самостоятельно. Так они создали джаз-клуб, который превратился в очень популярную организацию. «А что теперь?», – поинтересовался я. «А теперь возникла идея создать клуб «Что? Где? Когда?» Что ты думаешь по этому поводу?» – «Прекрасная идея! Телепередачу я смотрю с удовольствием, – сказал я. – Вам теперь осталось только руководителя найти». «А вот ты им и будешь!», – сказала она. Я взмолился: «Верочка, как?! Я каждые выходные езжу на разные фестивали авторской песни, а с поезда сразу на работу. Я дома не бываю, меня сын скоро перестанет узнавать!» Комсомольский работник строго посмотрела: «Боря, нехорошо! Ты же знаешь, как сейчас относятся к авторской песне. Недавно вышло совместное постановление ЦК, Совмина и Совпрофа, в котором предписывается в авторской песне все запретить, а оставшееся контролировать. Мы-то стараемся такие указания мягко обходить. К примеру, запретили нам фестиваль, а мы провели встречу городов-героев, в Одессу приехала куча народа… А ты вот так, значит?» Мне стало нехорошо, времена-то были андроповские. Я попытался отвертеться: «Телевизионный формат игры совсем не подходит для живого клуба, не будет толпа зрителей смотреть, как играют шестеро» – «Что ж, придумай другую игру!».
И пошел я, солнцем палимый, с печальными думами. И вдруг у меня возникла пара идей. И уже 25 марта 1983 года – в мой день рождения – я с удовольствием открывал новый клуб. Он вовсе не был похож на «Что? Где? Когда?». Там на каждом заседании придумывали шесть новых игр! Вообще, большинство телеигр, которые я сейчас вижу, были выдуманы в нашем клубе.
«Что? Где? Когда?»
А в 1989 году состоялся заочный чемпионат СССР по «Что? Где? Когда?», в котором приняли участие сотни команд со всей страны. Вопросы задавались по телефону, и через минуту нужно было дать ответ. После второго тура выяснилось, что наша команда ответила на 11 вопросов из 12 и поделила 2-4-е места. Потом были очные игры, и в результате мы оказались в восьмерке команд, которые отобрали для телевизора. Было всего два года, когда команды для телеигр отбирали спортивным способом, а не тех, кто нравился ведущему.
На телеигре я повторил рекорд клуба, самостоятельно ответив на пять вопросов из шести. Ворошилов назвал меня «живой энциклопедией», что мне было неприятно. Я не хочу быть книгой, я – человек.
«Что? Где? Когда?» – выдающаяся игра. А ее создатель Владимир Яковлевич Ворошилов – человек поразительный. Я помню, как мы впервые приехали, и то, что нам тогда сказал Ворошилов, я запомнил на всю жизнь: «Вы сюда прибыли, чтобы блистать, чтобы давать в телевизоре удачные ответы, получать призы и награды, вызывая восторг у ваших престарелых родственников и так далее. Учтите, пожалуйста, меня это совершенно не интересует. Но вы не переживайте. От вас не требуется, чтобы вы, ошибаясь, рыдали, рвали на себе волосы и выглядели последними идиотами. Меня это тоже не интересует. Мне важно, чтобы было интересно зрителю. Все остальное вторично. Просто попытайтесь понять, что это вещь очень непростая. И еще вот что. Я никому из вас, боже упаси, смерти не желаю. Но если кто-то из вас прямо на передаче умрет от инфаркта, я не прекращу съемку ни на минуту».
Действительно, настоящий телевизионщик. Многие сейчас, к сожалению, пользуются сходными методами, но пользуются ими бесстыдно, некрасиво, вызывая отвращение. А Ворошилов ставил нам трудные задачи, иногда даже обижал, но не для того, чтобы мы были унижены и плохо выглядели. А для того, чтобы мы это преодолели. Разница огромная!
Известность известности рознь
После тех первых эфиров целую неделю мне было трудно ходить по улицам – узнавали все. Позже я постепенно привык. Популярность нужно переживать, не возводя ни в культ, ни в трагедию.
Как-то раз известный деятель клубного движения киевлянин Семен Рубчинский приехал ко мне в гости. Идем гуляем, а меня, естественно, тормозят пять-шесть раз на квартал. Семен удивился: «Как ты это выдерживаешь? Я однажды шел со знаменитым артистом эстрады (не буду называть, человека позорить), так он от поклонников отмахивался, кричал, матерился, прятался. А ты так спокойно к этому относишься?». Я ему говорю: «Все очень просто, Сэм. Ты видел, как ко мне подходило много народа. Кто-нибудь из них был груб, назойлив? Нет. Кто-то был невежлив? Нет. Они задавали интересные вопросы? Да. Так что понимаешь, у меня, в отличие от этого эстрадника, другая аудитория. Каждый из нас не имеет права жаловаться. У каждого та публика, которую он сам сформировал, сам выбрал.
История об английской принцессе
Сейчас военное время, многие «части меня» отдыхают. Но я по-прежнему пишу статьи. В частности на днях вышла статья из серии «Любовные романы великих людей» – о супруге Голого Короля. Понимаете, Голый Король Андерсена – не литературная выдумка. Действительно был такой Кристиан VII, он имел очаровательную привычку высовываться голым в окно. И это было далеко не единственное его чудачество. А его супруга, английская принцесса Каролина Матильда, вступила в крепкие отношения с лейб-медиком. В итоге этот роман разоблачили, доктора зверски казнили. Хотели отправить на эшафот и Каролину Матильду, но британский посол, придя во дворец, порассуждал: как будет обидно, если британская эскадра превратит Копенгаген в кучу кирпичей… И королеву просто вернули в Англию.
Кулинарный путь
Кулинария – это увлечение, которого невозможно избежать. Можно не петь, можно не читать стихи, можно не заниматься спортом, а вот если не есть – просто помрешь (с улыбкой). Что касается меня, то я в кулинарию пришел очень поздно – в 46 лет, и совершенно случайно.
Как-то раз пришла ко мне в гости моя одноклассница, большая умница и доктор философии. Она сказала: «Боря, я придумала для тебя новую профессию. Ты будешь писать для журнала кулинарные статьи!» – «А ты температуру себе мерила?» – «Это все из-за твоего невнимания к иностранным журналам. Редко какой тамошний журнал обходится без кулинарной рубрики. У нас же сейчас этот поезд только трогается, и ты можешь запрыгнуть на подножку вагона».
А я эту одноклассницу хорошо знаю: дешевле сразу сделать то, что она говорит.
«Но о чем мне писать?» – «А вот ты вчера меня угощал баклажанной икрой. И пока ты ее на моих глазах готовил, столько интересного рассказал, что достаточно это записать».
Я сел за компьютер, настучал 7000 знаков и выслал, надеясь, что редактор ей скажет: «Отнеси это туда, где взяла». А ничего подобного! Сказали, что тексты нужны в каждый номер. Затем предложили мне писать и в киевский журнал. А потом приехала девушка с телевидения и спросила: «То, что вы пишете, можете рассказать на камеру?». Так начала выходить и моя программа, которая стала довольно популярной и шла восемь лет подряд. Это было кулинарно-культурологическое шоу – о блюдах и о людях, которые готовили эти блюда. В интернете до сих пор хранится более 800 показанных рецептов.
Чьи рецепты?
Нет чужих рецептов – полностью чужих. В Италии говорят, что рецептов хорошего супа минестроне ровно столько, сколько в Италии хороших хозяек. Об украинском борще можно сказать то же самое. Поэтому из многих вариантов рецепта я выбираю тот, который мне кажется наиболее удачным, наиболее технологичным, и, что для телевидения важно, наиболее робастным (от англ. robustness – «крепкий», «твердый», «устойчивый») – то есть который трудно испортить. Я не люблю тонкостей, стремлюсь показывать рецепты для людей, не являющихся профессиональными кулинарами, среднего достатка. Никаких соловьиных попочек – простая, надежная, качественная и немного необычная кухня.
Как вывести из себя французского повара
Я люблю узбекскую кухню – самую богатую, самую сложную из среднеазиатских кухонь. Люблю, конечно, японскую кулинарию. Французская кухня, безусловно, великая, несмотря на немножко смешное поведение самих французов. Я знаю, как вывести из себя любого французского повара: нужно просто начать рассказ о свадьбе Генриха II с Екатериной Медичи. Королева привезла в Марсель 400 флорентийских поваров, и те научили «диких франков», каким концом спаржу в рот засовывать (улыбается).
Итальянская кухня, кстати, распространена значительно больше. Итальянских ресторанов повюду больше, чем других. Даже в Германии, где донер-кебабы стали популярнее немецких сосисок. Нормальный естественный отбор.
Азербайджанская кухня тоже достаточно интересная, гармоничная. Я ведь снимал кулинарную программу в Баку. Снял, кажется, около 12 блюд. И каждое из них тоже сопровождалось культурологическим сюжетом. К тому же мы снимали не только в столице, выезжали в Лянкяран. Там оператора чуть не ужалила гюрза. И там, в заповеднике, мы увидели удивительное зрелище. Когда кто-то выстрелил, и в воздух поднялось, наверное, несколько миллионов птиц. Это было невероятно! Кадр получился замечательный, хотя пернатые и покрыли округу ровным слоем того, что выпадает из испуганных птиц…
Игра в Баку
Вчера была игра, где я задал местным знатокам 22 вопроса. Ответили, конечно, не на все. Иначе это было бы позором. Искусство составления вопросов для «Что? Где? Когда?» хорошо сформулировал мой друг, автор нашумевшего мюзикла «Норд-Ост», Георгий Васильев. Он сказал: «Главное в вопросе – одни на него отвечают, а другие – нет». И он совершенно прав. Если мы проводим игру, вопросы должны растащить команды по таблице, чтобы было большое разнообразие результатов. Самые плохие вопросы – «детские» и «идиотские». На «детские» отвечают все, они не работают, не изменяют турнирную таблицу. А на «идиотские» не отвечает никто, и у них тот же недостаток. Так что если бы ответили на все, я был бы просто в отчаянии и расценил бы это как свою большую неудачу. Достаточно сложное дело – составление вопросов для таких игр, я уже не говорю о художественной стороне, ведь вопрос должен быть еще и красив.
Неигровые вопросы
Есть такие вопросы, когда верный ответ мы можем никогда не узнать. Но мы можем как минимум стремиться быть как можно ближе к правильному ответу. Потому что человек часто должен решать, как поступить в так называемой пограничной ситуации, где его решение будет достаточно значимо для других людей. Хочется не ошибаться в этом, хочется, чтобы не ошибались друзья. К сожалению, всякое бывает… Особенно в наше сверхсложное время.
Редакция благодарит Посольство Украины в Азербайджанской Республике за помощь в организации интервью.