Бренд Gaydamak Jewellery уже несколько лет радует поклонников изящного ювелирного искусства. На недавнюю презентацию изделий от Gaydamak приехала удивительная Ирина Гайдамак – мама создателей ювелирного бренда. Оказалось, что она подобно своим дочерям давно и навсегда влюблена в Баку.
— Когда вы впервые приехали в Баку?
— Я впервые побывала здесь… Ох, столько люди не живут. Задолго до «без Советской власти», в начале 1970-х годов. Это был совсем другой город. Это была юность — прекрасная, замечательная. Здесь у меня жили и учились друзья. Кого-то уже не стало, кто-то уехал… Один из друзей учился в консерватории. Сегодня он там ректор.
— Вам знакома ностальгия по тем временам?
— Да, небольшая ностальгия есть, ностальгия по couleur locale — по запахам, цветам, краскам молодости… Но Баку современный меня впечатлил! Из нашей гостиницы открывается ослепительный вид на Старый город… Замечательно, что ничто не царапает взгляд. По крайней мере в пределах Старого города и центральной части, где мы успели побывать. Понимаешь, что чуть подальше от центра еще есть над чем работать, но в шаговой доступности просто изумительно! Старым домам словно сделали макияж… В этот раз я увидела немного. И это замечательно, потому что это заставляет приехать снова. Благодарна дочери, что она взяла меня с собой «в багаж» (смеется).
— Говорят, что вы оказали если не ключевое, то значительное влияние на создание бренда Gaydamak Jewellery?
— Слухи о моем влиянии, конечно, преувеличены. Что было в начале?.. Я сидела и зудела: «Велосипед уже изобрели до вас. И вообще его изобрести дано далеко не всем». Но в один прекрасный день они сделали нечто, что мне было не совсем понятно, однако через еще несколько прекрасных дней это взорвало рынок! Сперва во Франции, а потом и в других странах то, что делают Катя и Соня, стало пользоваться большой популярностью.
— Как это произошло?
— Ведь ничто не предвещало. Они учились совершенно другому. Катя училась в Нью-Йорке, в свободное время стала работать, изучать ювелирное искусство. Вслед за ней Соня увлеклась этим и стала изучать это мастерство. Катя еще и в Сен-Мартине отучилась (Центральный колледж искусства и дизайна им. Святого Мартина, — прим.ред.), заезжала домой с обожженными пайкой руками и безумными железками на пальцах: «Это я сделала! Я спаяла!»
Затем они наконец съехались в Париже и решили что-то делать вместе. И спустя год-полтора начался бум. Они придумали Hand bracelet (браслет, который надевается не на запястье, а на кисть руки. — прим. ред.), который стал их визитной карточкой. Девочки его запатентовали, что, впрочем, не помешало появлению сотен подражаний и подделок.
А после браслета они сделали целую перчатку — из золота и черных бриллиантов, а есть версия из изумрудов, белых бриллиантов, с жемчугом. Конечно, не все украшения, что делают Катя и Соня, я могла бы носить, какие-нибудь ультрамодные, к примеру. Но мне нравится все, и особенно нравится, что девочки заняты своим делом — хорошим, интересным…
— Каким было детство Кати и Сони?
— Когда мои дочери были совсем юными, у нас было три запретных слова: «дай», «купи» и «хочу». И потом, когда они стали постарше, вокруг тоже было множество соблазнов, однако они выстояли. Важно работать, чтобы успеть прожить несколько жизней.
— Они научили вас чему-нибудь?
— Ну если не делать долгие экскурсы в прошлое, можно сказать просто: они научили меня силе. У них очень хорошая закалка. Я им желаю, чтоб они оставались очень-очень сильными, жизнь-то полосатая, как мы знаем, все бывает. Но они умеют жить, они умеют друг друга поддерживать и в этом также их сила! У людей в головах не существуют по отдельности Соня Гайдамак и Катя Гайдамак.
— Действительно, сегодня здесь мне не хватает рядом с Катей Сони.
— Вот видите! Просто Соня ждет малыша (разговор состоялся в октябре 2015 года. — прим. ред) и забожилась прыгать в самолет (смеется). Как она и ее муж влюблены в этот город!
— Я слышал, что они чуть свадьбу здесь не сделали?
— Да, они были в Тбилиси, затем заехали и потом их было очень трудно выманить обратно: окончательно и бесповоротно оба влюбились в Баку…
— Чем вы планируете заниматься с внуком?
— Только русский язык! И классика, на которой воспитывались мои дети: Чуковский, Маршак, Агния Барто… Петь я не планирую, потому что хочется, чтобы внук вырос на правильных нотах (смеется). А еще в моей молодости была прекрасная передача «Радионяня», ее сейчас можно найти в интернете. Это то хорошее, что я могу внукам передать. У меня ведь есть еще трое внуков, правда, они — дети старшего сына — живут в Лондоне.
— Чем, помимо дел семейных, наполнена ваша жизнь?
— У меня много поездок, потому что семья разбросана по городам и весям. Еще бесконечные ремонты, потому что кто-то из детей то и дело приобретает новое жилье, которое надо ремонтировать или даже строить от «А» до «Я». Это очень интересно!
— Вы еще коллекционируете антиквариат?
— Очень давно мы с мужем увлеклись периодом «Ампир». В очередной из переездов в очередную из квартир мы задумались: что там должно происходить! И пришли вот к такой идее. А супруг ничего не может делать наполовину, и я за ним подтягиваюсь. Начали читать, начали изучать, я пошла на курсы Sotheby’s… Это очень интересно! А муж даже написал книгу по этому поводу — «Русский Ампир»!
— А с чего все началось?
— Все началось с того, что мы приобрели квартиру в Париже, в старом доме эпохи Наполеона III. И после ремонта решили: с тем, что было раньше мы туда въезжать не будем. Все что у нас было до сих пор никак не сочеталось с этим местом. А в Париже проходят всяческие антикварные салоны, биеннале. И вот как-то раз я там остановилась возле одного стенда, и уходить оттуда с пустыми руками уже категорически не хотелось. И началось!.. И наш новый дом после этого сформировался очень быстро: месяца за четыре.
— Антиквариат — мир полный приключений. Случалось ли с вами что-то удивительное на этой почве?
— Я как-то раз сидела в Париже на аукционе, где мне приглянулась одна вещь. Но со мной кто-то соревновался по телефону. Бился, не отступая! Вскоре цена зашла далеко от уровня эстимации. И я наконец решилась остановиться. И та вещь досталась моему сопернику. А вскоре выяснилось, что на другом конце телефонной линии был мой муж, который много путешествовал и в каком-то городе мира купил каталог этого аукциона. Катя про это рассказывает смешнее, чем я. Потому что рассказывать о глупостях родителей всегда веселее (смеется)… Так что элемент безумия в нашей семье никто не отменял. И если девочкам что-то передалось, я не против.
— На блошиных рынках что-то покупаете?
— Конечно! Но сейчас ажиотаж немного спал, потому что последняя «стройка пятилетки» — наша московская квартира этап комплектации уже прошла.
— Большая коллекция у вас?
— Вещи, которые я коллекционирую, все реже появляются на рынке.
— Что это?
— Это тульская сталь. Тульские мастера помимо оружия и других предметов массового производства в свободное время создавали интересные вещи, тоже с алмазной огранкой, совершенно филигранные… Например, игольницу. Или откройте двухтомник о павловском дворце, там описывается эркер, где царица держала свое зеркальце из тульской стали, подсвечники, табуреточку из тульской стали. Представляете, табуреточка по цене… не самолета, но очень дорогая.
— А сколько стоит эта тульская сталь?
— Многое зависит от сохранности предмета… Например, на недавнем биеннале два подсвечника были выставлены за 1 300 000. Но это владельцы, конечно, сошли с ума.
— Что у вас есть из тульской стали?
— Несколько предметов: два глобуса, два парных подсвечника — моя гордость.
— А есть ли другие антикварные сокровища?
— Да, есть предметы мебели музейного уровня, подписанные самим Жакобом (Жорж Жакоб — (1739-1814) — основатель династии французских краснодеревщиков. — прим. ред.) — два стула.
— Позволяете на них сидеть?
— Сидеть можно, засиживаться не надо. Вообще вся мебель наполеоновского периода была сделана, чтобы не засиживались, предметы для сидения не вполне удобные.
— Кто приходит к вам в гости? Какое общество собирается?
— Я не хочу бравировать именами.
— Когда свет собирается, интересно, кто светит в этом свете. Я вижу ваших блистательных дочерей, интересно, кто бывает рядом.
— Вот они — самый яркий луч в не очень темном царстве. И для меня важно, чтоб они знали своих предков, которые нередко давали повод для гордости. Когда некоторое время назад Катя пошла в Париже к врачу, она проговорилась, что ее дед был гинекологом. «А как его звали?»
— поинтересовался французский доктор. «Вам его имя будет трудно произнести» — «Ну все-таки» — «T-S-I…» — Француз перебил: «Доктор Цирульников?». Оказалось, что все французские гинекологи знают операцию, разработанную моим отцом и названную его именем. Так что очень полезно знать, откуда ты растешь. Это важнее любой коллекции.
2015 год
Фото: Адыль Юсифов